Старый букварь | страница 13

— Подержи-ка мне здесь, — просит его старик.

Тут взялся из-под руки Павлушка Маленкин.

Вцепился в доску, а за ним бросились и остальные. Отталкивают друг друга, гвалт подняли. Каждый хочет, чтоб себе.

— А ну, осади! — прикрикнул на них дед.

Как на коня крикнул. С ним это бывает.

— Ыч, расшумелись! — смягчился немного, поняв, что перед ним дети.

Остановился в задумчивости, отложил рубанок. Начал давать детишкам задания, чтобы без дела не глазели. Одному кору топором тесать, другому сносить её, кору, в угол, где сложены дрова, третьему держать доску.

— А что это будет, дедушка? — не смог без вопроса Павлушка Маленкин.

— Это? — не сразу поднял глаза дед Матвей.

И, не отвечая, наметил прорези на обструганной доске — с каждой стороны по два квадратика, — заложил за ухо карандаш, взял долото и деревянный молоток величиною с кувалду.

— Всё знать будешь, рано состаришься.

Сел на доску, прижав её своим весом, стал долбить дыру. Наставит долото, нацелит по нему деревянным молотком и бухнет с размаху — только щепки летят.

Ребята смотрят во все глаза, как дырки появляются — одна, другая, третья, четвёртая, а ничего не поймут. Что бы это такое? И как стал он ладить в эти дыры ножки, сразу догадались: да это же обыкновенная скамейка, на которой сидят в доме! И зачем она ему нужна, скамейка, если у него стулья есть? Да не простые, а из лозы плетённые. Ещё и с узорами, сделанными выжигом.

Смастерили две длинные, на трёх-четырёх человек, скамейки, стали делать стол с ножками крест-накрест. Такой же длинный, как скамейки. И стол у деда есть. Да не один, а целых два. Правда, не такие, как этот — невысокий, в самый рост под учеников. Низенький, а удобный.

— Эх, жаль, — мотнул головой дед Матвей, отставляя рубанок.

Выпрямил спину, постоял минуту, держа рубанок неопределённо навесу.

— Жаль, Андрея нет…

У Феди слёзы навернулись на глаза. Отец его высокий, худой. Мальчик любил припасть к его груди, лицом в приятный холодок рубахи, тронуть теменем шершавый, в щетине, подбородок. Андрей Сергеевич славился на всю округу как мастер-краснодеревщик. До сих пор Федя хранит в своём закуте его деревянные поделки: быстрый, в скаку, олень с ветвистой развилкой на голове; разборные — одна в одну — матрёшки; ершистые, сложенные из щепок домики, круглые шарики ежат…

— Он бы уж сделал как следут… — совестился своей работы дед Матвей.

В самом деле, если присмотреться, то скамейки да и стол вышли не такими ладными, как это казалось ребятишкам. Тут сучок помешал, там заехала не туда, куда её правили, пила. И старика, видно, брала досада, что рука его слабела, глаз терял ясность.