Спрашиваю, что она намерена делать теперь… может быть, вернется в лоно католической церкви? Нет, вряд ли… похоже, ее тяга к мистицизму сошла на нет. Что делать дальше, Александра еще не знает. Как на мой взгляд, не стоит ли отдать Таню в монастырь?
Таня и монастырь… большего абсурда не придумаешь. Девчонка совратит саму мать-настоятельницу… через пару недель обитель превратится в сборище веселых подружек, и во всем заведении не останется свечи, которая не издавала бы странный запашок. Александра вздыхает и соглашается со мной. Но что делать? Что делать… такая дочка и у собственного отца отсосала бы.
Ей снова хочется. Чтобы привести мой член в рабочее состояние, она берет его в рот. Вывести беднягу из транса не так-то просто, но Александра настроена серьезно, и после разнообразных манипуляций, в ходе которых она разве что не проглотила предмет вожделения, он начинает наконец обретать нужные кондиции. Однако в тот момент, когда я уже готов к очередному испытанию, у Александры появляется не самая лучшая, на мой взгляд, идея. Пытаюсь ее остановить, но поздно — она втирает во влагалище несколько капель бренди. Интересно же посмотреть…
Эффект проявляется незамедлительно. Она роняет мой член, подпрыгивает, соскакивает с кровати и начинает метаться по комнате как сумасшедшая с громкими воплями. Зажав пораженное место руками, мчится к столику, хватает платок, начинает обмахиваться, осыпает себя пудрой и даже — что уже совершенно непонятно — забирается на стул и спрыгивает. Если бы такие пляски устроила Таня или даже Анна, было бы не так забавно, но Александра… такая уравновешенная дама!
В конце концов она все же возвращается в постель. Может быть… если я вставлю… Не заставляя просить себя дважды, загоняю по самую шляпку, и Александра визжит ‘на пределе голоса… теперь ей надо, чтобы я поскорее вынул. Ну уж нет! Заталкиваю еще глубже и ни шагу назад. Трахаю ее до посинения, и чем громче она пищит, тем больше мне нравится.
Дрючить сучку, которая так визжит и мечется, было бы еще веселее, если бы это не походило на попытку прокатиться на велосипеде по палубе попавшей в шторм яхты. Я уже выдавил последнее, а Александра все еще сучит ногами так, словно пытается добраться до пружин. Без всякого предупреждения запускаю струю.
Поняв, что происходит, она впадает в неистовство. Стараюсь успокоить… в конце концов горит у нее… с моей стороны это всего лишь акт милосердия… нельзя допустить, чтобы столь прекрасный инструмент пострадал… И что вы думаете — ей нравится. Вопли стихают… просит подлить еще… обхватывает меня руками… стонет, что кончает… Слышу, внутри что-то булькает.
