До следующей луны Оморо и Бинта оказались в числе тех родителей, которые пожертвовали третью козу арафангу, в благодарность за обучение сына. Если бы они были побогаче, то отдали бы даже корову, но они знали: арафанг понимает, что это им не по силам – как не по силам всем жителям бедной деревни Джуффуре. Некоторые родители – рабы, не имевшие и того – вообще ничего не могли предложить, кроме собственных рук. В благодарность они отработали на полях арафанга целую луну, и он с удовольствием принял их дар.
Луны складывались в сезоны, прошел очередной дождь, и вот мальчишки из кафо Кунты уже принялись учить кафо Ламина искусству управления козами. Долгожданное время приближалось с пугающей скоростью. Дня не проходило, чтобы Кунта и его товарищи с тревогой и радостью не думали о празднике урожая, после которого мальчики третьего кафо – от десяти до пятнадцати дождей – должны были отправиться куда-то далеко и через четыре луны вернуться оттуда настоящими мужчинами.
Кунта и все остальные старались вести себя так, словно их ничего не беспокоит и не тревожит. Но думали они только об одном. Они жадно ловили каждый знак и каждое слово взрослых, которые дали бы понять, что ожидает их впереди. В начале сухого сезона, когда несколько мужчин на два-три дня покидали Джуффуре, а потом возвращались, не говоря ни слова, мальчишки начали нервничать – особенно после того, как Калилу Контех услышал, что его дядя говорил о необходимости ремонта ююо – деревни, где мальчики становились мужчинами. Деревня эта стояла заброшенной почти пять дождей со времени окончания последней церемонии. Еще больше волновались отцы: совету старейшин предстояло выбрать кинтанго, старейшину, который будет проводить ответственную церемонию. Кунта и другие мальчишки не раз слышали, как их отцы, дядья и старшие братья почтительно говорили о кинтанго, который руководил ими много дождей назад.
Незадолго до уборки урожая все мальчишки из третьего кафо возбужденно рассказывали друг другу, как матери, не говоря ни слова, обмеряли их головы и плечи специальной лентой. Кунта изо всех сил старался не вспоминать то утро пять дождей назад, когда новоиспеченные козьи пастухи со страхом наблюдали, как танцоры-канкуранг в страшных масках, с дикими криками потрясая копьями, вытаскивали дергающихся мальчишек третьего кафо из хижин с мешками на головах и уводили из деревни.
Вскоре тобало возвестил о начале уборки урожая, и Кунта присоединился к остальным жителям деревни на полях. Ему нравилась тяжелая работа – он был занят и слишком уставал, чтобы думать о том, что ждет его впереди. Но когда урожай был убран и начался праздник, ни музыка, ни танцы, ни пиры не доставляли ему радости, как остальным. Праздник был ему не праздник. Чем громче становилось веселье, тем более несчастным Кунта чувствовал себя. Последние два дня праздника он вообще провел в одиночестве на берегах болонга, швыряя камни в воду.
