Оморо пошел чуть медленнее. Почувствовав страх сына, он, не глядя на львов, спокойно сказал:
– Львы не охотятся и не едят в это время дня, если только не голодают. Эти львы жирные.
И все же, проходя мимо львов, он положил руку на лук, а другую на колчан со стрелами. Кунта затаил дыхание и пошел вслед за отцом. Он и львы смотрели друг на друга, пока не скрылись из виду.
Кунта продолжал размышлять о львах и о тубобе, но скоро ноги у него заболели так сильно, что думать он мог только о них. К ночи он не заметил бы даже двадцати львов, пирующих на месте, выбранном Оморо для ночлега. Кунта только ноги вытянуть успел, как тут же провалился в глубокий сон. Ему почудилось, что отец разбудил его через несколько минут, но оказалось, что уже рассвело. Хотя у Кунты закрывались глаза, он с нескрываемым восхищением смотрел, как ловко Оморо разделывает и жарит двух зайцев – они попались в силки ночью.
Сидя на корточках и вгрызаясь во вкусное мясо, Кунта думал, что им с приятелями приходилось долгие часы тратить на охоту и приготовление обеда. Где же отец и другие мужчины нашли время, чтобы научиться столь многому – да, пожалуй, всему на свете?
На третий день пути у Кунты болело все – натертые ступни, бедра, спина, шея… Все его тело ныло и ломило, как никогда в жизни. Но мальчик понимал, что становится мужчиной. Его будут презирать все приятели по кафо, если он выдаст свою боль. В полдень Кунта наступил на острый шип, но закусил губу и не заплакал. Впрочем, он начал хромать и так сильно отстал, что Оморо решил устроить небольшой привал и пообедать. Отец смазал ранку успокаивающей пастой, и Кунта почувствовал себя лучше. Но как только они двинулись дальше, рана снова разболелась и начала кровоточить. Впрочем, вскоре она забилась грязью, и кровь остановилась. От ходьбы боль притупилась, и Кунта сумел догнать отца. Он не был уверен, но ему показалось, что Оморо стал идти чуть медленнее, чем раньше. Когда они остановились на ночлег, ступня вокруг раны покраснела и распухла, но отец приложил другое лекарство, и утром нога выглядела вполне прилично и спокойно выдерживала его вес при ходьбе.
На следующий день Кунта с облегчением заметил, что терновник и кактусы остались позади и теперь они вышли в буш, почти такой же, как в Джуффуре. Деревьев и цветущих растений стало больше. Повсюду сновали болтливые обезьяны и порхали разно-цветные птицы, которые были мальчику хорошо знакомы.
Вдыхая напоенный ароматами воздух, Кунта вспомнил, как они с младшим братом ловили крабов на берегах болонга, поджидая возвращения матери с рисовых полей.
