Многие тубобы стояли вдоль поручней, вооруженные кнутами, длинными ножами и какими-то тяжелыми металлическими палками с дырой на конце. За ними Кунта увидел нечто поразительное – невероятное бесконечное пространство перекатывающейся синей воды. Он поднял голову, чтобы понять, что за хлопанье раздается над головой, и увидел огромные белые полотнища, привязанные к высоким шестам множеством канатов. Полотнища надувались от ветра. Повернувшись, Кунта увидел, что поперек гигантского каноэ построено высокое заграждение из бамбука, выше самого высокого мужчины. Примерно посередине зияло черное жерло огромной металлической штуки ужасного вида с длинным, толстым, полым стволом. Рядом виднелись стволы тех металлических палок, какие держали и тубобы у поручней. И здоровенная штуковина, и палки были направлены туда, где стояли он и остальные рабы.
Когда кандалы на ногах приковали к новой цепи, Кунта сумел наконец-то рассмотреть своего товарища по несчастью, волофа. Как и он сам, волоф был с головы до ног покрыт засохшей грязью. Возраста отца Кунты, Оморо, с классическими для своего племени чертами лица, он весь был очень черным. Спина его кровоточила от ударов кнута, клеймо, выжженное на спине, гноилось. Когда их взгляды встретились, Кунта понял, что волоф смотрит на него с тем же изумлением. В этой суете у них было время разглядеть и других голых мужчин – большинство рабов дрожали от ужаса. По чертам лица, племенным татуировкам и шрамам Кунта понял, что здесь были фула, джола, серер и волоф. Но больше всего оказалось мандинго, хотя были и такие, чье происхождение он не смог определить. Кунта с восторгом уставился на того, кто убил предателя. Это действительно был фула; на его теле засохла кровь от кнутов тубобов.
Вскоре их кнутами погнали туда, где еще одну цепочку из десяти человек мыли морской водой, которую доставали прямо из-за борта. Рабов обливали водой, а потом скребли щетками на длинных палках. Люди кричали от боли. Кунта тоже закричал, когда его окатили соленой водой. Кровоточащие раны от кнутов горели огнем. Сильнее всего болело обожженное место между лопатками. Он закричал еще громче, когда жесткая щетина содрала не только грязь, но и поджившие корочки на исполосованной кнутами спине. Он видел, как пенится и розовеет вода у ног. Потом их снова согнали на середину палубы. Кунта снова уставился вверх, где тубобы прыгали по канатам между шестами, словно обезьяны среди огромных белых полотнищ. Как бы ни был потрясен Кунта, жар солнца был приятен. Он ощутил огромное облегчение от того, что тубобы смыли с его тела хотя бы часть грязи.
