Миссис Мур хлопнула ладонью по соседней табуретке.
– Садись, солнышко, и расскажи мне, какие кексы ты собираешься испечь слугам на завтрак, а я покажу тебе зал для прислуги, где ты должна все подготовить к четырем часам. Теперь вот еще что. Не бесись и не расстраивайся, когда вся эта орава явится, не говоря тебе ни единого слова, а уписывать будет за обе щеки. Просто помни, кто ты есть. Ты моя помощница, и без нас лодчонка-то пойдет ко дну. Так что держи хвост морковкой, и пойдем-ка займемся выпечкой. Энни пойдет к садовникам за травами к обеду, но уж, будь спокойна, за кексом она вернется.
Эви улыбнулась. В глубине души она уже почувствовала, что, хотя от миссис Мур пахло выпивкой, беречь и защищать ее будет для нее, Эви, великой честью.
Она спросила, где хранится имбирь. Миссис Мур тяжело поднялась на ноги, моргая.
– Это еще зачем?
– Для кекса. Лил сказала…
Миссис Мур затрясла головой.
– Гадкая девчонка эта Лил. Миссис Грин и мистер Харви терпеть не могут имбирь.
Она кивнула в сторону поваренной книги Эви.
– Смею думать, у тебя тут должен быть очень симпатичный бисквит с джемом. Отец мисс Мэнтон был одним из лучших пекарей в Ньюкасле, он научил ее кое-чему. Мать ее уже давно умерла, когда я пришла к ним работать. Она была француженка, такая симпатяжка. Благодаря ей наша Грейс знает кое-что о людях, говорящих на других языках. Наверно, это правильно. Ее брат, Эдвард, с рождения был предназначен для церкви и не понимает, что такое хороший бисквит, даже если сунуть ему кусок под нос. Он прекрасный человек, но не от мира сего. Не знаю, способен ли он улицу перейти без присмотра.
Слова миссис Мур одновременно забавляли и интриговали. Мисс Мэнтон никогда не говорила о семейных делах, только о жизни, к которой должны стремиться все женщины. Повариха изучающе смотрела на Эви.
– Она хорошая женщина. И очень она хочет, чтобы у тебя все было хорошо в жизни, вот почему она попросила меня взять тебя под крылышко. А еще она хочет, чтобы у нее все получилось. Она по-прежнему ходит на эти женские собрания?
Эви занялась поисками муки и сахара в глиняных банках, выстроившихся рядами на полках в другом конце кухни. Она кивнула:
– Да.
– И ты, стало быть, тоже ходишь на эти собрания? – спросила миссис Мур.
Эви направилась в моечную помыть руки и притворилась, что не слышит вопроса. Она не знала, насколько можно доверять людям, а хозяева не любят, когда их слуги рассуждают о правах, не говоря уже о вступлении в группы, где обсуждают такие темы. Когда она вернулась на кухню, миссис Мур тихонько смеялась, водя пальцем по своим рецептам.
