«Приготовьте путь господу, — кричал он без устали, — прямыми сделайте стези ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Лука, гл. 3, ст. 4–5).
Кроме того, «писание» сообщает, что этот святой человек никогда не стриг волос. Длинные космы, кожаный пояс да плащ из верблюжьей шерсти составляли все его одеяние.
Забавные чудачества Иоанна принесли ему некоторую известность.
Заметив интерес к своей персоне, сын Захарии обосновался на берегах Иордана. Он предлагал своим посетителям погружаться до пупа в воду и вдобавок выливал им ушат воды на голову. И всегда находились любители, которые были не прочь принять участие в столь невинной забаве.
Но вот однажды вместе с толпой любопытных к своему кузену явился Иисус собственной персоной. Иоанн никогда раньше его не видел, но сразу же узнал.
— Чем могу служить? — обратился он к Христу.
— То есть как?! Я тоже пришел креститься, — ответил Иисус.
— Да ты шутишь! — изумился Иоанн. — Мне надо креститься от тебя, а ты приходишь ко мне?!
— Оставь, оставь эти церемонии, — прервал его Христос. — Пока что обязанности крестителя лежат на тебе, а посему крести меня!
Иоанн решил, что отказываться было бы неучтиво. Он взял сына Марии на руки, окунул его в воду и сделал ему свое обычное обливание.
Когда Христос, отряхиваясь, вышел из Иордана, небеса вдруг разверзлись, оттуда выпорхнул голубь (впрочем, он вполне мог быть и уткой) и уселся Иисусу на плечо. Тут Иоанн услышал, как пташка отчетливо произнесла:
«Сей есть сын мой возлюбленный, в котором мое благоволение» (Матфей, гл. 3, ст. 17).
К сожалению, люди, присутствовавшие при этой сцене, не слышали слов голубя. Иначе они прямо тут же, не сходя с места, обратились бы в новую веру, это совершенно очевидно. Однако, несмотря на чудесное появление птички — святого духа, никакого обращения присутствовавших не последовало. Дело в том, что Иоанн был единственным свидетелем чуда; все остальные, видимо, заткнули уши и зажмурили глаза.
Святой Юстин[20] прибавляет, что, едва только крещение Иисуса совершилось, Иордан превратился в огненную реку (Диалог с Трифоном, § 88).
А мне почему-то думается, что река превратилась в разливанное море пунша, и все пили его сколько влезет.
