И вот он наконец ворвался сквозь вращающуюся дверь — волосы взъерошены, щеки горят, словно бежал всю дорогу от станции метро «Патни». Майкл нетерпеливо задергал плечами, высвобождаясь из своего пальто, перекладывая атташе-кейс и черный пластиковый пакет из одной руки в другую в попытке побыстрее вытащить руки из рукавов, и наконец подбежал к столику. Оскалившись в какой-то безумной улыбке, но избегая смотреть мне прямо в глаза, быстренько чмокнул меня в щеку и сел на стул, который услужливо пододвинул официант.
— Извини, я опоздал. Давай побыстрее все закажем, ладно? А то мне надо быть дома…
— …к одиннадцати, помню. — Я подавила вздох. — Трудный день выдался?
Было бы совсем неплохо выяснить, зачем мы здесь оказались, так сказать, сразу перейти к сути дела, но Майкл с головой ушел в изучение меню, тщательно исследуя список блюд и стараясь определить, какое из них обещает максимальную отдачу за назначенную за него цену.
— Да нет, не особенно, — наконец ответил он. — Обычные идиоты-студенты, сидят как безмозглые овцы и ждут, когда я набью им головы знаниями. Исключая одного не в меру терпеливого всезнайку… старался выпендриться перед девицами, затеяв спор с преподавателем. Ну я его быстро поставил на место.
Я вполне могла себе представить, как Майкл «ставит на место» какого-нибудь наглого юнца, пронзая его сверлящим взглядом и безжалостно срезая в такой манере, которая гарантирует взрыв смеха со стороны студенток.
Женщины просто обожают Майкла. И с этим ничего не поделаешь. То ли все дело в мрачном выражении его лица (и в такой же манере поведения), вечных louche2 шуточках, то ли в блеске сверкающих черных глаз, в жестокой складке вокруг рта или в непрерывно порхающих руках, даже не знаю. Я давно утратила способность разбираться в подобных вещах.
Официант принял наш заказ, и мы остались без каких-либо предлогов для того, чтобы и дальше обмениваться дежурными репликами. Майкл протянул руку через стол и положил свою ладонь на мою, пригвоздив ее к белой скатерти. Мою руку пронзил знакомый электрический разряд сексуального подъема, по всему телу волной прошло возбуждение. Он смотрел на меня очень строго, даже торжественно — настолько торжественно, что мне захотелось рассмеяться. Он сейчас выглядел словно нашкодивший Пак3, решивший покаяться в своих гнусных прегрешениях.
— Мне кажется, — осторожно начал он, уперев взгляд в какую-то точку в паре дюймов слева от меня, — что нам следует прекратить встречаться. По крайней мере на некоторое время.
