Кэт расхохоталась.
— Не стоит цитировать Священное писание, Нелл. Слова с меня стекают как с гуся вода. Да и не понимаю я там ничего. Говори лучше прямо, чего тебе надо, или оставь меня в покое.
— Ищи спасения в Господе, пока еще не поздно; ты всего лишь тварь языческая. — Нелл стояла у двери, уперев руки в бока, упорная в своем праведном гневе. — Видела я тебя в прошлое воскресенье в церкви, как ты пялилась бараньими глазами на молодого человека и писала что-то в своей книжонке, вместо того чтобы молить у Господа прощения за все свои фривольные мысли и нечестивые делишки.
А всего лишь вчера я видела в саду, как ты тянулась сорвать цветок с яблони для своего бедного невинного кузена, а все только для того, чтоб показать ему свои щиколотки, прямо как праматерь Ева!
Кэт пожала плечами и двинулась в сторону кухни.
— Ничего такого я не делала, и моя совесть совершенно чиста, — резко бросила она.
Нелл отпрянула, будто даже прикосновение к красному платью Кэт могло запятнать ее.
— Ты — блудница, искусительница, ты — Иезавель15, и Господь покарает тебя за твою суетность и тщеславие!
Кэт прошествовала мимо нее, как корабль под всеми парусами.
— По крайней мере я не старая ханжа!
Нелл смотрела ей вслед, все так же полная подозрительности, но притихшая.
Потрудившись над приведением в порядок столовой, Кэт надеялась, что ей удалось добиться благосклонности леди Харрис. Но вместо этого ее отправили в спальню шить для хозяйки новую рубашку. И было в этом поручении и в том, в какое именно время оно было ей дано, нечто такое, отчего девушка словно ощетинилась, как всегда ощетинивался старый гончий пес Блайнд Джек, когда кот с фермы тайком прокрадывался мимо него, чтобы пожрать из его миски. Но она ничего не могла поделать, кроме как присесть в реверансе в знак повиновения и поскорее убраться с глаз, не выдавая своего разочарования. Кэт взлетела вверх по лестнице, развернула рулон материи и открыла свою корзинку с принадлежностями для шитья, потом устроилась поудобнее в кресле с высокой спинкой, все еще кипя от злости.
Отрезала кусок ткани, используя в качестве выкройки одну из старых рубашек, и некоторое время прилагала все силы, чтоб полностью занять себя работой, сшивая отдельные детали и подрубая подол со всем прилежанием и искусством, на какое была способна. Но несмотря на это, ощущение допущенной по отношению к ней несправедливости продолжало грызть девушку, как голодная собака, вцепившаяся в кость. Было от чего прийти в ярость: безмозглая Мэтти и вечно угрюмая Нелл остались внизу, отмытые и принаряженные, готовые прислуживать за столом вместо нее. Потом будет бессмысленно расспрашивать Мэтти о том, что обсуждали за столом гости — у нее память, как у комара, — а мысль о том, чтобы по собственной доброй воле обсуждать этот вопрос с Нелл Шигуайн, была совершенно неприемлема. В раздражении Кэт прикусила губу, да так, что выступила капелька крови, но она не заметила этого, пока та не упала на белое полотно, где тут же расплылась красным пятном.
