Гефест освободил мать от невидимых пут. В благодарность за это Гера построила ему кузницу лучше прежней, где ни на миг не затухали двадцать горнов, старалась делать для него все и даже устроила его свадьбу с Афродитой.
Гефест настолько успел проникнуться к Гере доверием, что даже осмелился выговорить Зевсу за то, что тот подвесил Геру к небесам за запястья в наказание за бунт против него. Однако язык еще никого не доводил до добра, и разъяренный Зевс сбросил Гефеста с Олимпа во второй раз. Падение продолжалось целый день. Упал он на остров Безземельный и от удара сломал обе ноги. Несмотря на свою бессмертную природу, когда островитяне нашли его, он был едва жив.
Прощенный Зевсом и вновь возвращенный Дионисом на Олимп, отныне он мог передвигаться только на золотых костылях. На Олимпе Гефест развлекал шутками богов, угощал их амброзией и нектаром и вообще выступал в некоей служебной роли. Был он некрасив и скверен характером, однако его плечи и руки свидетельствовали о большой силе, а все, что он делал, отличалось непревзойденным мастерством. Однажды он даже сделал для себя золотых механических служанок, которые помогали ему в кузнице. Они были говорящими и могли выполнять самые трудные поручения, которые он им давал. Ему также принадлежали треножники на золотых колесах, которые находились в его доме и могли даже сами катиться туда, где заседали боги, и возвращаться назад. Он же ковал Зевсовы громы и молнии.
Время остановилось… Или это я вышел из себя на волю и направлялся в какой-то другой мир… В нем тоже происходили какие-то события. Но все это было таинством и тайной. Дионис и Гефест были полярно взаимосвязаны. Они оба с легкостью направляли свои старания на дело одного только грядущего, оба ловко действовали руками и легко забывали вину и долг — бремя прошлой судьбы. Гефест, так тот вообще утратил к своему прошлому всякий интерес, потому он и хромоног, потому-то его и везет осел, а не конь.
Но я никак не мог познать самого себя. Здесь крылся какой-то парадокс.
Картина вспыхнула наподобие телеэкрана, разрослась во всю стену, во весь дворик, в целый мир. Стало холодно. Что-то несло меня над поверхностью заснеженной земли. Внизу растянулась процессия женщин, в основном — молодых. Она начиналась возле большого храма Диониса, около древнего театра, между Пниксом — местом народного собрания — и Акрополем. Отсюда и начинался Священный путь в горы. Неистовая процессия безумных менад устремлялась по зимним дорогам Аттики и Беотии на снежный Парнас, вздымающий свою вершину над Дельфами. Эта дорога с площадками для танцев считалась священной.
