Кое-как собравшись с мыслями, он пробормотал, что достаточно знаком с решениями этого собора, и тут же, в третий раз за сегодняшнее утро, был озадачен новым вопросом Кассиодора:
— А что ты знаешь о диспуте, который состоялся в 384 году при дворе императора Феодосия в Милане между прадедом нынешнего главы сената Симмаха и епископом Амвросием Медиоланским?
Тут уж Киприан развёл руками и заявил, что ничего не знает о данном диспуте. Тогда Кассиодор пустился в разъяснения:
— Прадед Симмаха требовал восстановить в Риме алтарь богини Победы — символ римского могущества — и всячески отстаивал язычество. Его противник же подверг уничтожающей критике многобожие, противопоставив ему христианскую идею Единого и Всемогущего Бога, который гарантирует каждому справедливое посмертное воздаяние.
— И кто же одержал победу? — осторожно поинтересовался Киприан.
— Разумеется, достославный епископ, — невозмутимо ответил Кассиодор.
После этого наступила долгая пауза. Киприан делал вид, что любуется прекрасной картиной, нарисованной на противоположной стене зала и изображавшей Орфея, усмиряющего своим пением диких зверей, а Кассиодор задумчиво вертел в руке кисть винограда, медленно отщипывая от неё по одной ягоде.
— Объясни же наконец, чего ты от меня хочешь? — не выдержав тишины, внезапно взмолился референдарий.
Кассиодор насмешливо посмотрел на него.
— Вот странно! А я был уверен, что ты уже всё понял...
— Что я должен был понять? Что ты хочешь организовать ещё один диспут между нынешним Симмахом и каким-нибудь арианином? Но зачем и что это тебе даст? Ведь наш император терпимо относится ко всем вероисповеданиям...
— Пока да, — медленно и отчётливо произнёс Кассиодор, — но кто знает, что может произойти в самое ближайшее время.
Он произнёс это так зловеще, что Киприан напрягся, призывая на помощь всю свою сообразительность, которой он так гордился.
— Ты хочешь сказать, что возможны религиозные гонения?
— В нашем мире всё возможно, Киприан. Человек дальновидный и с богатым воображением просто обязан просчитывать все варианты возможного будущего. Сейчас, спустя четыре года после восшествия на византийский престол императора Юстина, прежнее охлаждение между восточной и западной церквями сменяется оживлёнными контактами. Более того, по слухам, которые доходят из Восточной Римской империи, Юстин объявил войну всем ересям и уже начал гонения на ариан и монофизитов. Думаю, в самое ближайшее время он издаст эдикт о полном запрете на исповедание арианства. И как, по-твоему, отнесётся к данному эдикту наш благочестивый император-арианин?
