То, что Кондрат одолел такой сложный вопрос и пришел к выводу, что "жена есть жена", было его большой победой. Теперь предстояла работа посложней. Для размышлений нужны были тишина и уединение. А где их взять, хоть и в лесу? Круглый год по лесу ходит люд: то туристы, галдя и распевая туристские песни, то грибники, ягодники, то просто встречный человек - с ним покури, познакомься, поговори о погоде, а потом забудь его навсегда.
Такое многолюдство Кондрата теперь раздражало. Чтобы не отвлекать себя от дум встречами с людьми, он стал ходить в обход ночью; заметив костер, сворачивал в сторону, с грибниками, ягодниками, забредшими на кордон, разговаривал через дверь, чтобы не соблазняться долгой беседой. Запирал двери, закрывал ставни, прятался на чердак, в сарай, в погреб. Да разве может убежать человек от людей, от мира? То друг тебя потревожит своей радостью или бедой, то зверь какой на тропу выскочит, то солнце выкатится из облаков - смотри на него, радуйся, - то осока у реки зашумит. Нет, как ни старайся человек, за какие двери ни прячься, не уйти ему от мира никуда.
А тут еще Клава появилась на кордоне, обеспокоенная исчезновением Кондрата, и, узнав причину, не из обиды, а дабы вернуть к себе заблудшее дитя, потребовала возврата сорочек и костюма. Куда тут деваться?
...Спасаясь от волка, отдышавшись от погони, я вышел по узкой тропинке, проложенной через колючие заросли ежевики и малины, в редкий березнячок, наполненный душистым запахом лесных опушек, и через полчаса между деревьями увидел кондратовский кордон.
Первого мимолетного взгляда мне хватило, чтобы заметить, что на кордоне произошли какие-то изменения. Меня насторожил нелюдимый вид избы ни струйки дыма из трубы, ни стука, ни человеческой речи. Изба напоминала могильный склеп, а не жилье. Я не понимал, в чем тут причина, почему изба кажется нежилой. Я испугался. Я подбежал к избе и затарабанил по бревнам.
- Кондрат, ты жив? - закричал я.
Никакого ответа. Я застучал громче.
- Да жив ты или нет, отвечай?
- Я-то жив, - донесся до меня из избы приглушенный голос Кондрата. А ты жив?
- Жив.
- А раз жив, так и живи себе на здоровье.
Я посчитал, что он меня не признал, спутал с грибниками, и застучал снова.
- Жив ты или нет?
- Сто раз тебе говорить, что ли? - сердито ответил Кондрат. Сейчас-то ты понял, что я жив?
- Понял.
- А раз понял, зачем ломишься?
Я объяснил ему, что ломлюсь, потому что испугался за него, но Кондрат меня успокоил:
