В этой главе речь идет о том, что конкретно должна учитывать возможная теория войны. В последнем разделе Клаузевиц сводит воедино нити своей аргументации, заявляя, что война представляет собой «удивительную триаду», состоящую из:
…насилия как первоначального своего элемента, ненависти и вражды, которые следует рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятностей и случая, обращающих ее в арену свободной духовной деятельности; из подчиненности ее в качестве орудия политики, благодаря которому она подчиняется чистому рассудку[47].
Человеческие страсти, воля и рассудок — все это играет роль, важность этой роли меняется от случая к случаю. Теория войны должна учитывать все эти факторы. Для того чтобы описать, как теория может это сделать, Клаузевиц использует научную концепцию того времени, причем снова из области механики:
Таким образом, задача теории — сохранить равновесие между этими тремя тенденциями, как между тремя точками притяжения.
Клаузевиц ссылается на реально существующее явление, и, возможно, он сам был его свидетелем. Маятник, приведенный в движение над одним магнитом, вскоре остановится перпендикулярно над ним — и это может предсказать каждый. Приведенный в движение между двумя мощными магнитами, маятник сначала качнется в сторону одного магнита, а затем в сторону другого, теряя скорость. Со временем он остановится в поле притяжения одного из магнитов, в зависимости от того, где он будет находиться в момент, когда у него больше не останется энергии, достаточной, чтобы вырваться на свободу. Шансы здесь 50 на 50. Маятник, подвешенный над тремя в равной степени мощными магнитами («точками притяжения») ведет себя совсем иначе. Поведение такого маятника хорошо описал историк науки Алан Бейерчен:
[Маятник] перемещается то в одном, то в другом направлении, словно мечется между противоборствующими точками притяжения, порой высоко взлетая, чтобы получить дополнительный импульс, который позволил бы ему продолжать круговое движение по поразительно длинной и замысловатой схеме. В конечном счете энергия маятника иссякает под влиянием трения между подвесом и воздухом, медленно, но неуклонно приближаясь к полной остановке. Вероятность, что попытка повторить этот процесс позволит повторить ту же схему, ничтожно мала. Даже такая простая система является достаточно сложной, чтобы подробности траектории движения в случае любого «запуска» были, по существу, невоспроизводимы
