— Дубень — это какой месяц? — спросил меня подполковник Горышев.
— Апрель.
— Так…
Я начал переводить статью, в траурных выражениях описывающую геройскую гибель Гитлера во время битвы за Берлин. Генерал внимательно слушал.
— Погиб ли Гитлер, или жив до сих пор — для меня большая загадка, — заговорил Ковальчук после того, как я закончил перевод. — Если и погиб, то не в Берлине… Вас, товарищ переводчик, не замучили работой?
— Нет. Меня замучила работа…
— Привыкнете. В свое время и мне не нравилось сидеть по ночам и допрашивать арестованных. Но привычка победила.
Наступило молчание.
— Разрешите идти?
— Да. Спасибо вам!
Я вышел.
Советская контрразведка ничего не знает о судьбе Гитлера. Остаются следующие вероятности: или Гитлер погиб (но не в Берлине), или где-нибудь скрывается, или… во всяком случае, он не в руках у советов.
Вообще, все видные деятели гитлеровской Германии предпочли сдаться англо-американцам.
28 мая
Три дня я разъезжал с заместителем начальника фронтовой разведки по лагерям военнопленных.
На московский парад нужны немецкие знамена и разные другие военные трофеи.
Вчера вечером мы возвратились и доложили начальнику штаба полковнику Жукову: немцы никогда не брали с собой в походы боевых знамен, знамена оставались в штабах запасных батальонов, а потому никто из военнопленных и не знает об их судьбе.
Полковник Жуков начал ругать какое-то начальство.
— Всегда что-нибудь придумают, а ты отчитывайся… Спасибо вам, можете идти.
30 мая
В комнате капитана Шапиро было накурено. Вокруг стола сидели смершевцы.
— Выпьем, товарищи, — кричал Черноусов.
— За что же выпьем? — спросил Кузякин.
— А ни за что…
Майор Гречин посмотрел исподлобья на Черноусова.
— Вы, товарищ майор, не сердитесь… Я хочу выпить… Европа мне осточертела…
Черноусову все сходило с рук. Он был организатором выпивки по случаю своего производства в старшие лейтенанты.
— Европа, товарищ Черноусов, не так уж плоха. Мы ее прочистим, как следует, так сказать, выкорчуем из нее буржуазную психологию, — тогда она станет совсем хорошей.
— Я тоже смотрю на Европу, — вмешался в разговор Шапиро. — Чем больше мы уничтожим всяких панов, панишек и их прихвостней, тем лучше для нас.
Вошел сержант Сашка и доложил, что по приказанию подполковника Душника я должен отправиться с ним в лагерь по репатриации советских граждан.
Мне не хотелось уходить. Я рассчитывал узнать много интересных сведений от пьяных смершевцев. Водка развязывала им языки, и они более открыто высказывали свои взгляды. Но — приказ приказом, особенно подполковника Душника. Попробуй ослушаться — сам не рад будешь.
