— Молодцы! — восторженно заговорил Шапиро. — Это мне нравится. Настоящее соцсоревнование.
Я решил, что Шапиро глубоко прав: социалистическое соревнование наиболее необходимо между смершевцами.
После обеда — отдых. Это единственное время, когда никто не работает. Оно неприкосновенно и в пражских условиях. Я тоже решил отдохнуть.
Не прошло и десяти минут, как необычный шум заставил меня выйти во двор.
На бетонированном дворе лежал человек. Господи! Ведь это Рафальский! Это он! Нет никаких сомнений. Сколько раз я видел его в Николаевской церкви. Я всегда любовался его благообразием: белыми волосами, белой бородой, умным и выразительным лицом.
— Умирает, — проговорил майор Надворный.
— Ну и черт с ним, — отозвался майор Попов. — Одним белобандитом меньше.
Я смотрел на залитое кровью лицо, на мозги, смешанные с пылью.
Лубянка! Зачем ездить в Москву смотреть на Лубянку? Она здесь.
Бедный старик! Коварное время обмануло его, вернее, примирило с большевизмом. У времени есть это неприятное свойство. И вот, Лубянка нашла этого благообразного старичка в Праге.
Лубянка в Праге, в Стжешовицах, на Делостжелецкой улице, в доме № 11.
Какое проклятье довлеет над нашим народом? Неужели он больше виновен перед Богом, чем другие народы? Почему русский народ страдает больше, чем все остальные? Ведь любой другой народ грешит перед лицом Господним не меньше, а наказаний несет меньше! Пути Твои, Господи, неисповедимы…
Мозги, смешанные с пылью, на этом холодном бетоне! За что? За то, что этот старик когда-то родился дворянином? А может быть, за то, что любил свободу и во имя этой свободы предпочел жить вне Советского Союза. Во имя свободы он и бросился со второго этажа…
Кровь! Кровь! Кровь!
Она у нас в подвалах, она у нас по комнатам, она у нас на дворе. Мы — чекисты! Без крови нам жить нельзя. Это наша стихия.
Иоанн Грозный выкорчевывал измену. Для этого ему нужны были опричники! Но что опричники по сравнению с чекистами? Маленькая и невинная свора собак, не больше.
Мы не носим ни собачьих голов, ни метел. Нам хватает наганов. Управляет нами не Грозный Иоанн, а «мудрый» Сталин.
Бойцы завернули тело Рафальского в одеяло и куда-то унесли.
— Пойдем, Коля!
— Куда?
— В лагерь на Смихов.
— Зачем?
— Как зачем? Там полно шпионов.
Шпионы! Кто же из нас не шпион? Если считать шпионом каждого, кто не коммунист, тогда капитан Шапиро, бесспорно, прав.
— Поедем, капитан.
Лагерь военнопленных находился в здании какой-то школы, около смиховского пивоваренного завода.
