Для нас то была партполитработа в новых, боевых условиях, когда жизнь 16-й целиком перешла на военные рельсы. Как же конкретно она организовывалась, с какими трудностями мы столкнулись, налаживая ее в частях и соединениях армии? Или, быть может, обошлось без трудностей? Нет, они встречались едва ли не на каждом шагу. Ведь, говоря откровенно, мы даже не знали толком, с чего лучше начать. Многое из старого, хорошо зарекомендовавшего себя в мирное время — лекции, доклады, диспуты, тематические, вечера — не годилось. Какие там диспуты, какие вечера, если враг наседает со всех сторон: слева и справа ведут огонь его автоматчики и пулеметчики, сзади — артиллеристы, а сверху сыплет бомбы авиация? Пришлось на первых порах ограничиваться боевыми лозунгами, призывами: за Родину, за партию! Правда, уже к началу второй недели войны кое-чему научились. В частности, вошли в практику задания политработникам на день. Сегодня, скажем, им рекомендовалось, воспользовавшись благоприятным моментом, провести с бойцами беседу: умей применяться к местности, завтра — знай противника, послезавтра — веди огонь наверняка.
Прошло еще немного времени — и мы стали проводить накоротке делегатские собрания, затем приспособились читать — тоже, естественно, сжато — лекции, доклады. В общем, партполитработа в войсках набирала силу, крепла. Вскоре шире начали использовать и печатную пропаганду. Так, в номере за 6 июля «Боевая тревога» поместили передовую статью-призыв «Стоять за Советскую Родину насмерть!» На страницах газеты были опубликованы материалы о подвиге капитана Гастелло, о воинах части Слепцова, которые уничтожили тридцать вражеских танков и двенадцать дальнобойных орудий, об эскадрилье майора Каськова, нанесшей мощный бомбовый удар по скоплению гитлеровских войск, а также подборка заметок под общим заголовком: «Стремись расправиться с врагом огнем, гранатой и штыком…»
Подборка эта была очень своевременной и нужной. Дело в том, что как раз в те дни на станцию Смоленск-2 стали прибывать первые эшелоны 46-й стрелковой дивизии. Бойцы в ней были не обстреляны, что сразу же бросилось в глаза. Во время разгрузки налетели вражеские самолеты. Дико завывая, они стали снижаться, чтобы как можно точнее сбросить бомбы. Я весь напружинился и ждал: вот-вот по фашистским стервятникам ударят хотя бы винтовочные залпы. Ничего подобного. Ни одиночного, ни группового огня никто не вел, никто в подразделениях его не организовал.
