После этого Вайо надела колпак на себя, подошла к телефону, наклонилась и, приблизив губы к промежутку между микрофонами, послала несколько громких воздушных поцелуев. – Это тебе, Майк, мой дорогой товарищ! А Мишель тут?
И будь я проклят, если ей тут же не ответило нежнейшее сопрано:
– Я здесь, милочка! И я та-ак счастлива!
Тогда поцелуй получила и Мишель, а мне пришлось объяснить профу, кто она такая и представить его. Он был необычайно вежлив, громко втягивал воздух сквозь зубы, свистел и хлопал в ладоши – иногда мне кажется, что проф все-таки немного с приветом.
Вайо разлила водку. Проф подхватил стаканы, подлил в наши кофе, а в ее – чай и всем набухал меда.
– Мы провозгласили начало революции, – сказал он твердо. – Теперь мы начнем ее творить. На трезвую голову. Мануэль, тебя избрали председателем. Начнем?
– Председателем будет Майк, – ответил я. – Это очевидно. И он же будет секретарем. Мы не станем держать ни единого клочка исписанной бумаги – это первое правило конспирации. С Майком нам бумага не нужна. И прежде чем что-то решать, надо одеться и понять, на каком мы свете; я ведь в этих делах новичок.
– Кстати, – сказал проф, – к вопросу о конспирации. Тайна, связанная с Майком, должна быть ограничена пределами исполнительной ячейки. Круг допущенных лиц может быть расширен лишь в случае единогласного одобрения все троих… поправка: всех четверых.
– Какая тайна? – спросила Вайо. – Майк согласился хранить все наши секреты. Он более надежен, чем мы. Ему нельзя промыть мозги. Верно ведь, Майк, милый?
– Мне можно промыть мозги, – ответил Майк, – прибегнув к высокому вольтажу. Меня можно разбить, можно воздействовать на меня растворителями или позитивной энтропией или другими средствами – мне даже думать об этом неприятно. Но если под «промывкой мозгов» ты подразумеваешь, что меня могут заставить выдать ваши секреты, ответ будет категорически отрицательным.
– Вайо, – сказал я, – проф имел в виду тайну самого существования Майка. Майк, старина, ты наше секретное оружие – ты ведь понимаешь это, верно?
Майк застенчиво произнес:
– При определении шансов на успех мне пришлось учесть это обстоятельство.
– И какие были шансы без тебя, товарищ? Совсем никудышные?
– Не совсем хорошие. Отличались на порядок.
– Ладно. Замнем для ясности. Но секретное оружие должно быть секретным. Майк, кто-нибудь еще подозревает, что ты живой?
– А я живой? – В голосе его звучало трагическое одиночество.
