— А где тепло и слуги? Ах да, я совсем забыл, ваши слуги ушли вместе с вашими здоровенными братьями, число которых — десять.
— Совершенно верно, а я предпочитаю, когда в доме холодно. Это полезно для здоровья.
Обхватив руками плечи, Порция пыталась согреться и унять дрожь.
— Простите меня, но я не верю ни единому вашему слову, Ипполита. Хотя какое мне, собственно, до всего этого дело. Если вам нравится охранять владение Уолгрейва, то Бог вам в помощь.
Порция чуть не задохнулась от злости.
— Да как вы смеете предполагать…
Брайт даже не удостоил ее ответом. Запустив руку за дрова, он извлек оттуда сложенную вчетверо бумагу и торжественно поднял ее над головой.
— Абракадабра! — воскликнул он, просияв. Для Порции это было последней каплей в море ее терпения. Подскочив к Брайту, она выхватила у него из рук бумагу и бросилась прочь, но он, ухватив ее за полу, подтащил к себе и легко отнял злосчастный документ.
— Очень глупо, — констатировал он.
Порция и сама понимала, что ведет себя глупо, тем более сейчас, когда лицо Брайта стало серьезным. Он завел ей руку за спину и повертел перед ее носом сложенной бумагой. От бумаги исходил сильный запах духов «Отто оф Розез», и Порция отвернулась, не желая вдыхать его.
— Вам не нравятся духи?
Вопрос был задан весьма миролюбиво, но Порция видела, что настроение Брайта не улучшилось.
— Они слишком сладкие, милорд.
— Для такой взыскательной леди, как вы?
— Вовсе нет.
— Возможно, это письмо адресовано подруге, и в нем обсуждаются последние фасоны платьев.
— Это правда?
— — Боюсь, что нет, — как бы размышляя вслух, ответил Брайт.
Его рука по-прежнему крепко держала ее руку, но Порция чувствовала, что ей ничто не угрожает. Наоборот, его странное полуобъятие было ей даже приятно. Вероятно, чертовски хорошо быть маленькой женщиной и повелевать таким сильным мужчиной, как он, держать его, так сказать, под каблуком.
Впрочем, мужчины сильны, но далеко не всегда разумны, им трудно доверять, поскольку они в любой момент готовы свести счеты с жизнью из-за неверного помещения капитала или проигравшись в карты. Именно так поступил ее застрелившийся отец. Так поступил и ее единоутробный брат, из-за которого семья оказалась на пороге бедности.
— Отпустите меня, милорд. Вы получили то, что хотели, и я не собираюсь больше мешать вам.
— Я рад, что вы наконец это поняли.
Брайт отпустил ее руку, и Порция, повернувшись, посмотрела ему в лицо. Она увидела, что была права, почувствовав, что настроение у него изменилось. Лицо перестало быть беспечным и подернулось дымкой грусти. Печальным взглядом он смотрел на зажатое в руке письмо. Невольно Порция почувствовала к нему жалость, желание утешить страдающего человека.
