— Не совсем.
— Мы сейчас все ровны. Все живем на равных условиях. Спим в одной комнате. Не понимаю, почему тебя это так смутило?
— Мы раньше или в санях спали или только с тобой в комнате, — ответила я. — Тут же баня, потом вас столько народу... Я испугалась.
— И поэтому ты сбежала в сарай? Там другие сторожа, которым все равно на наши обычаи. Они порой не обращают внимания, что женщина чужая жена.
— А у вас такого нет?
— Нет. Зачем?
— Бывает же любовь. Можно же в чужую жену влюбиться, — сказала я. — Иногда чувства сильнее разума.
— Взрослый человек должен головой думать. Иначе проблемы будут с родными, друзьями, с работой. Зачем это? Порой ошибки совершают, как, например, я совершил с тобой. Надо было раньше все объяснить. Если кто-то ошибку совершает, то ему на ошибку укажут. Дадут возможность ее исправить. Если я такой дурной, что не смогу ее исправить, то лишат работы. Отстранят от этих дел. Могут потом не взять в другую поездку. Это на моем примере. Так по всей жизни.
— Хочешь сказать, что в не знаете, что такое чувства? — спросила я.
— Чувства. Почему не знаем? Знаем. Но может не в том плане, как думаешь ты. Смотри на ту парочку, где мужик пристает к подовальщице. У него есть в данный момент к ней чувства? Я в этом не уверен. Есть неуважение. Если бы были чувства, то он бы так себя не вел. Но это все тебе потом объяснят. Ты приедешь к нам. Поживешь какое-то время, узнаешь наш быт, обычаи. Потом и мужа выберешь по сердцу.
— Ты мне часто говоришь про сердце, но отказываешься верить в чувства, — заметила я, вспомнив наш первый разговор.
— Сердце — оно постоянное. А чувства — они есть, а потом их может и не быть, — ответил Гиль. Я только на него посмотрела, не понимая, что он имеет введу. Гиль занервничал. Стукнул ладонью по столу. — Не знаю. У другого кого потом спроси. Не могу тебе все это объяснить. Да и не нужно тебе это сейчас знать. Пойми одно: никто тебя из нас не обидит в пути. Никто не обидит на месте. Не убегай больше. Обещаешь?
— Обещаю. Не буду убегать. Но и ты дай слово, что все так и есть. Что ты меня не обманул.
— Даю слово, — ответил Гиль, прямо глядя мне в глаза. Ему хотелось верить. Да и другого мне не оставалось. — Иди поспи. Там Фегле должен дрыхнуть. А я пойду делами заниматься. Только больше не убегай.
— Не буду.
— Я приду, тогда тебя разбужу, — вставая, сказал он.
— Гиль, ты научишь меня вашему языку?
— Научу, — сказал Гиль, провожая меня в комнату.
