— У нас есть лекарь. Он посмотрит, — остановил Грукта мой собеседник. Грукт резко повернулся. Хмуро посмотрел на торговцев.
— Пусть смотрит, — согласился Грукт. Он повел лекаря в комнату к Мурты. Я не успела в себя прийти, как по дому разнесся его грозный голос, который требовал теплой воды и полотенца.
Я побежала разжигать печку, радуясь, что не придется выходить на улицу. Сейчас это было самоубийством. Слишком сильный был снегопад. Грукт сам отнес в комнату воду. Мурта больше не кричала. Но потребовались еще полотенца.
— Закончились, только постельное белье осталось, — принося в комнату целую стопку, сказала я.
— Давай. Главное, чтоб были чистые, — забирая их, ответил Грукт. После этого накинулся на лекаря, который достал инструменты. — Ты что хочешь сделать?!
Лекарь ответил на своем рычащим языке, который было сложно понять. Переводить вызвался мой собеседник.
— Ребенок лежит поперек. Нужно резать.
— Я не дам! Мурта...
— Хочешь, чтоб она жила? Тогда уйди из комнаты.
Пока Грукт ругался с переводчиком, лекарь уже начал делать свое дело. Увидев надрез и кровь, я потеряла сознание. Меня просто выключило. Никогда раньше не думала, что боюсь вида крови. Да и не боялась особо. Но у меня на глазах никто не делал операции.
Темнота была притягательной и совсем не пугала. В ней было приятно находиться. Она обнимала теплой шалью. Ласково гладила по щекам. И почему-то рассмеялась. Странная речь проникла в сознание и заставила резко сесть.
— Проснулась?
— Да. Не знаю, что на меня нашло, — ответила я, смотря на двух мужчин, что склонились надо мной. Один был мой знакомый, а другой был лекарь. Черная борода с ниточками седины была заплетена в паутину из косичек. Две косички шли по бокам и вплетались в общий узор на бороде. Нос картошкой и внимательный взгляд, что смотрел прямо на меня. Он что-то сказал.
— Ты устала. Тебе надо отдохнуть, — перевел мне переводчик.
— Как Мурта?
— Спит. Ребенок то же спит. Все обошлось.
— Это хорошо, — ответила я.
Я села и оглядела комнату. Отмывать придется много. А еще больше стирать. Меня шатало, но от этого никто не отменял работу. В корзине спал малыш, укутанный в одеяло. Я пошла за бельевой корзиной, в которую мы складывали грязное белье. Потом стала мыть полы. Усталость. Спать хотелось так сильно, что глаза слипались на ходу.
Грукт ушел к себе. Гости уже разошлись по своим спальным местам. Да и мне нужно было ложиться, только заплакал ребенок. А подойти к нему было некому. Мурта все еще спала. Грукт не слышал. Гостям дела нет до малыша. Пришлось идти мне. Только что делать я не имела ни малейшего понятия. Детей у меня никогда не было, как и опыта обращения с ними. Кое-как дошло поменять ему пеленку.
