Полчище за полчищем, народ за народом устремлялись прочь от родных мест. Безудержный марш вовлекал в себя – добровольно или принудительно – многочисленные туземные племена, чья последующая ассимиляция внесла невообразимую путаницу в этногенез и языки современных наций.
На фоне торжества алтайской пассионарности Великое переселение народов IV–VII веков хорошо запомнилось оттого, что его добросовестно задокументировали греческие и латинские авторы. Увы, орды с Алтая были неграмотны, и даже на рубеже XII–XIII веков у монголов письменность едва зарождалась. Так возник подлинный кошмар для историков. Правда, в конце концов алтайская пассионарность «сдулась»: неожиданно Алтай затих – должно быть, от переутомления – и почти обезлюдели перенаселенные некогда предгорья.
Где-нибудь на байкальских берегах или в забайкальской дали Аттила рассчитывал получить от местных шаманов предсказания насчет своей робкой и потаенной мечты – объединить Европу с Азией. Говоря языком современной геополитики, великий гунн желал сплавить Римленд с Хартлендом, талассократию с теллурократией, империю моря с империей суши. Тогда придет конец войнам, и народы заживут дружно под властью объективного императора и по справедливым законам, при которых будет запрещено рабство и знать перестанет догола обирать простонародье. И религию каждый будет исповедовать ту, какую захочет, – совершенно добровольно.
Матери своей наследник Эллях не знал: первая жена Аттилы Эн-куо (иначе – Энга), дочка безвестного эрзянского аристократа, умерла при родах. Здесь самое время напомнить, что мокшан и эрзян русские, не обнаружив очевидных различий между ними, объединили в один народ, всех вместе прозвав мордвинами.
Гарема 18-летний Аттил не заводил, поскольку был слишком занят для участия в интригах, неизбежно разъедавших подобное «учреждение». Однако вскоре правитель Гуннии и родной дядя Рутила присвоил принцу Аттиле официальное звание «короля гуннов», и пришлось опять жениться – статус вынуждал. Со второй женой Кэрэ-куо (иначе – Керкой) Аттиле по-настоящему повезло. Она оказалась женщиной не только очень красивой, но весьма и весьма мудрой, которую сам шаньюй Рутила титуловал ни больше ни меньше как «королевой Гуннии». В 422 году она родила 27-летнему супругу Аттиле второго сына, которого назвали Узундуром.
Гуннский правитель обожал своих сыновей как будущих полководцев и преемников. При этом он в полном согласии с обычаями своего времени снисходительно и без особого интереса относился к дочерям. Они годились в лучшем случае на замужество для укрепления союзов с другими государствами и племенами. Да и подобное родство срабатывало в нужном направлении далеко не всегда. Так, король вандалов Гейзерих велел отрезать своей оклеветанной жене нос и уши, да и отослал несчастную отцу – королю вестготов Теодориду. Аттила был прекрасно осведомлен об этом. Да и что с них взять-то, с германцев-вандалов!
