Трэш кивнул:
– У тебя иммунитет.
– Да, так. Не все начинают урчать. Научники говорят, что от трех до пяти из сотни выкарабкиваются. Но это уже другое. Назад таким хода нет. Все равно что смерть. Родным так и говорят. Для них ты мертвец, гроб с тобой похоронили. Но ты-то живой. Что с тобой делать? Валить как-то некрасиво. Хоть и биоматериал, но это свой биоматериал. Остальные не поймут. Нехорошо, когда своих вот так валят. Ведь такое здесь с каждым может случиться. Каждый год у нас десятки случаев заражения. Некоторым везет, они выживают. Вот и накопилась группа. Нас и больше бывало, и меньше. А сейчас, – кваз бросил взгляд на ближайшее тело, – ноль остался. Из-за тебя. Закончился наш контракт. Вечный контракт…
– Я вас не трогал, – заметил Трэш.
– А кому какое дело, кого ты трогал? У нас приказ, и мы его выполняли. Удобно, когда есть такая группа. Защита нам не нужна, автономность ничем не ограничена. И мы полностью ненормальные. Туземцам до нас далеко. К нам ведь стаскивают все, что находят в тварях. Спораны – ладно, их хоть задницей везде жри. Горох – тоже не дефицит. А вот жемчужины… Жемчужины – это совсем другое дело. Споровые тела высшего порядка. Высшие источники силы для этого вонючего местечка. Только хрень все это. Я про название. Научники их по молекулам разбирали, да так и не поняли, что же это такое. Нет там никаких спор. Неживое оно, с виду. Набор химических элементов, структуры какие-то странные и свойства непонятные. Но вкати подопытной собаке, обратится с такой скоростью, что до ста досчитать не успеешь. Самая забористая дурь. И нас, таких, как мы, от нее накрывает по полной. Что-то она с нами делает. Меняет внутри. Мы начинаем делать такое, что только в кино показывают. Но это не кино, это на самом деле.
Трэш снова кивнул:
– Вам годами скармливали весь жемчуг, что доставался корпусу. Ну а вы от этого получали разные способности.
– Да, – подтвердил кваз. – Годами его жрали. Турок рекордсмен, он больше двадцатки продержался. В смысле больше двадцати лет такой жизни. Мог и третий десяток разменять. Теперь не разменяет… на тебя нарвался. А я здесь почти восемнадцать оттрубил. И последние одиннадцать вот таким пришлось… Все хуже и хуже. Научники обещали, что есть способ исправить. С местными они терли по этой теме. Мол, дай время, все решим. Потерпи, и все у тебя будет. Вот я и терпел. Одиннадцать лет терпел. Сначала это почти не мешает. Даже интересно немного. Но это только в первый год. А потом чем дальше, тем хуже. Некоторые умения как бы засыпают. Они никуда не пропадают, но перестают откликаться, что ты с ними ни делай. Потом начинаются странные мысли. Неприятные. У человека таких не должно быть. Но они есть, – речь кваза становилась все невнятнее и невнятнее. – Ну, а с тобой что не так? С тобой, парень, точно что-то не так. Ты вообще не похож на человека.
