— Да, если можно. И я заберу, чтобы опять не забыть? — натянуто улыбнулась Лиретта, чувствуя себя не в своей тарелке.
С одной стороны, она пришла очень не вовремя, а с другой, словно сами Триединые привели ее в нужное место в нужное время! И как тут разобраться?
Как назло, Унами спал, вцепившись коготками за нижнюю юбку. У него помощи не допросишься. Старушка Саттер пригласила в уже знакомую комнату на четыре кресла. Ночью она выглядела немного зловеще. Дерево, растущее во внутреннем дворике, отбрасывало длинные узловатые тени. Правда, стоило включить свет, как неприятное ощущение пропадало, оставалась только легкая тревога.
Кофий хозяйка не предлагала, налила терпкого травяного отвара и поставила на стол вазочку с печеньем.
— Ешь, милая…
Логан появился практически через час, в плаще и с какой-то деревянной коробочкой за пазухой, которую он без церемоний поставил на стол сбоку от себя, стараясь не выпускать из виду. Старушка уже успела налить чай: ей нужно ощущение безопасности, и кто, как не Дрейк, мог его обеспечить.
— О, Лири, ты уже тут! Что у вас нового? — поинтересовался он, едва ли не в упор игнорируя обеспокоенность бабульки. Вероятно, нарочно.
— Зашла забрать покупку. И попрощаться. Как день?
Лиретта бросила вопросительный взгляд на куратора, перевела его на коробку и потом снова посмотрела на Логана. Очень интересно, что же скрывается внутри, но спрашивать при Саттер она не решилась.
— Было много дел, — сухо ответил оперативник.
Старушка, наконец, не выдержала:
— Между тем, ко мне зашел странный мужчина и… — тут она скосила глаза на Лиретту. Дрейк несколько секунд поколебался и все-таки махнул рукой с таким видом, мол, это влюбленная дурочка, она завтра же все забудет. — Он спрашивал о моих родственниках, погибших во время взрыва в Северном Лиффренте, и…
Слова давались женщине тяжело. Она явно успела повидать всякое, и уже отплакала свое, но какое-то жуткое ощущение того, что она больше не увидит родных, снова подступало к ней, и лишь вышколенный годами самодисциплины профессионализм не позволял ей выдать своих чувств.
—…и он сказал, что от лица муниципалитета вышлет компенсацию за погибших, и попросил уточнить немного о них для составления памятных листовок и эпитафий. Мне было жуть как интересно, и я — дура старая — спроси у него: мол, слышала, что девочки выжили, нет ли среди них моей родственницы? Он сначала ответил, что да, была, Чарлайн Саттер. Хотела сказать, мол, кто она такая, но потом решила промолчать. А он пишет себе, пишет, спрашивает о погибших, заполняет что-то в своей книжище. Такая здоровая, в кожаном переплете, вот такой толщины!
