Лотта отказывалась выдавать подробности по «ненадежному вербальному каналу». Андрайн видела за этим не только объективные опасения, но и какие-то личные причины. И это лишь ухудшало ситуацию.
А еще их допрашивали. Два святых брата — Грегори и Дрейк. Грегори больше спрашивал о Кароль. Можно сделать вывод, они ничего не знают. Дрейк — о Шарлотте. Можно сделать вывод, что они в чем-то ее подозревают. Второй до того возбудился во время допроса, что у него кровь пошла носом. Они там что, все как тот жирный и… и, собственно, цель их охоты?
Неприятно.
— Она всегда была немного заторможенной. А после нашего спасения буквально расцветает на глазах, — похлопав ресницами, словно действительно радуясь за подругу, тогда ответила Андрайн.
Больше она ничего не сказала важного, только общие слова. Осознание того, что Лотта становится лучше и начинает их превосходить, особенно раздражало. Раньше ее можно было жалеть как ущербную сестренку, а теперь? И почему именно она, дефектная, с каким-то нетиповым ядром, которое, как говорил Карлос, вообще чудо, что запустилось?
Вдвойне неприятно.
Ее злило в Лотте все. Сам ее вид: короткие золотистые волосы, дурацкая улыбка, необыкновенно часто украшающая лицо к умилению окружающих. Интересно, если бы Шарлотта улыбалась во всю ширину своего рта, они бы так же умилялись? А то, как она постоянно клянчит еду, а добросердечные монахи с радостью делятся, по-видимому, даже не задумываясь, как в нее столько влезает. А эта доброжелательность и готовность прийти на помощь, которую она продолжает открыто демонстрировать по отношению к сестренкам, пряча за спиной совсем иную форму, как она это называет, «любви»? Что у нее вообще в голове?
Но все это нашло апогей, когда после ужина святые братья добрались до нее. Лотта — единственная из всех — открыто нарушала маскарад подозрений на монахов в пропаже сестренок, и шла к ним навстречу. Андрайн уже догадывалась, чем она это мотивирует: «Я умнее вас, и я пытаюсь их обмануть, чтобы выведать информацию».
Втройне неприятно.
— Есть ли у меня право ненавидеть? — прошептала она, глядя, как легко Шарлотта берет за руки святых братьев, оставаясь между ними, и как убедительно разыгрывает полное доверие.
Логан Дрейк не испытывал ненависти к Шарлотте в этот день. Он вообще слабо верил в реальность всего того, что произошло вчера. Пропажа Кароль стала уже чем-то рутинным после Чарли, и мысли о том, что одна из девочек просто съела двух других, казались ему всего лишь воспаленной фантазией. А уж возможность наличия Охотника на Глубинных прямо в храмовом комплексе и вовсе каким-то нонсенсом.
