Дело о «карикатурах на пророка Мухаммеда» | страница 2
Но в моем «советском» и «российском» прошлом были и другие события, повлиявшие на мое понимание карикатурного скандала, который в начале 2006 года приобрел глобальный размах и превратился в дискуссию о соотношении свободы слова и уважения к религиозным чувствам других. Отправной точкой послужили самоцензура и страх в культурной среде Западной Европы, возникавшие всякий раз, когда речь заходила об исламе, — нечто подобное я уже видел в СССР, хотя до определенного момента не связывал эти явления. После публикации рисунков самые разные круги общества стали требовать ввода уголовной ответственности за богохульные высказывания и изображения. Все это было мне уже знакомо и напоминало борьбу советской власти с инакомыслящими. Для руководства КПСС произведения Александра Солженицына были богохульством, как для правительств исламских стран — «карикатуры на пророка Мухаммеда», опубликованные «Юлландс-Постен». Такой вывод можно сделать, например, из протоколов совещаний Политбюро, где принимались решения в отношении Солженицына, которого называли не иначе как еретиком, оскорбившим святыни советских граждан. Статьи 70 и 190 п. 1 Уголовного кодекса СССР очень похожи на законы о богохульстве, по которым в эпоху Реформации еретиков сжигали на кострах.
С этой точки зрения заметна прямая связь между преследованием инакомыслящих в СССР и двумя судебными процессами против директора музея имени Сахарова Юрия Самодурова и его коллег, проходившими в Москве в 2005 и 2010 годах. Один из них подробно описан в последней главе этой книги и свидетельствует о том, насколько важно настаивать на различии между словом и делом, между оскорбительными словами и физическим насилием или разрушением. В 2003 году Музей имени Андрея Сахарова организовал выставку, ряд экспонатов которой многие верующие сочли оскорбляющими их религиозные чувства. Группа христиан разгромила выставку, однако они избежали ответственности, поскольку их действия были признаны естественной реакцией на нанесенное им оскорбление, в то время как Самодурова и его коллег осудили за подстрекательство к религиозной ненависти.
Этот судебный процесс наглядно показал, что, не видя различия между словом и делом, общество не может отличить преступника от его жертвы. Именно поэтому Самодурова и его коллег превратили из жертв в преступников, в то время как преступники перешли в категорию жертв. В либерально-демократическом обществе должно существовать четкое различие между словом и делом — в противоположность странам с авторитарными режимами, где органы власти подвергают людей уголовному преследованию не только за дела, но и за слова. В этом и заключается основная мысль «Дела о „карикатурах на пророка Мухаммеда“».