С приходом этих двоих все оживились, заговорили разом. Хижина наполнилась взволнованным гулом. Вамбуи рассказывала о подготовке к празднествам Свободы человеку с косичкой. В лесу ему дали прозвище Лейтенант Коинанду. Высокий же был известен под именем Генерал Р.
— Жертву, жертву богам! — весело кричал Коинанду. — Целого барана! Вот уж поедим мяса! В лесу, кроме бамбука, мы ничего не видели, разве когда кабана подстрелишь.
— Что ты понимаешь в обрядах! — под общий смех осадила его Вамбуи.
— А как же, мы в лесу тоже приносили жертвы — кабанов жарили. Богам — дым, нам — мясо. И молились по два раза на дню. А если шли на задание, то и третий раз. Встанем лицом к горе Кения и просим Нгаи, Всевидящего:
Укрой наши пещеры от злого глаза,
В лунную ночь пошли нам облачко,
Огради нас от врагов,
Укрепи наши сердца отвагой.
А потом пели:
Будем сражаться,
Освободим пашу землю,
Кения — страна черных людей!
Все притихли, внимая торжественному напеву. Коинанду бросил дурачиться, пел всерьез. Когда он кончил, воцарилось долгое молчание. «Все как во сне… Проснусь, и в хижине никого не будет… Останусь один, как всегда…» — думал Муго.
Гиконьо зашелся сухим кашлем.
— Простыл, а? — всполошился Варуи. — Вот я и говорю: нынешняя молодежь никуда не годится. Хилая какая-то. Мы в свое время ночи напролет лежали в засаде, на земле, в лесу, выслеживая воинов масаи. Ветер свистит. Одежда вся мокрая от росы. И хоть бы кто-нибудь кашлянул. Все нипочем.
Эти двое, борцы за свободу, посмотрели на Варуи.
Они провели в лесу семь долгих лет. Но спорить со стариком не стали.
— Что толку в молитвах? — внезапно воскликнул Генерал Р, возвращаясь к прерванному разговору. — Помогли они Кихике? А он-то в них верил! Каждый день Библию читал, всюду таскал ее с собой. Почему же бог не шепнул ему хоть одно словечко — не ходи, мол, это ловушка?
— Ловушка? — торопливо переспросил Гиконьо. — Ты хочешь сказать, что Кихику предали?
— По радио тогда объявили, что его взяли в плен в бою и что почти весь его отряд перебит, — вставила Вамбуи.
Генерал Р. сосредоточенно смотрел себе под ноги и не спешил удовлетворить общее любопытство.
— В тот день он отправился на встречу с кем-то. Он часто ходил в разведку один. И когда расправлялся с Робсоном, тоже никого с собой не взял. Обычно он говорил мне, куда идет, но в тот раз как воды в рот набрал. Все заметили, что он волнуется и радуется чему-то. Но когда его спрашивали, хмурился. И что еще странно — обычно он брал с собой Библию, а в тот день не взял. Наверное, рассчитывал скоро вернуться.
