Покурили, поговорили. Кожемяко осторожно закинул удочку: не возьмется ли Комов перебросить на Сару две бочки бензина?
— Я бы не прочь размяться, — ответил Комов. — Надоело стоять на приколе и толкаться на „Сковородке“. Да ведь сам знаешь, без разрешения катер из порта не выпустят…
— Разрешение выхлопочем, — уверенно ответил Кожемяко.
Весь день ушел на хлопоты. Вечером на явочной квартире Кожемяко вручили пропуск на выход военного катера „Встреча“ из порта, мандат, напечатанный на узком полотняном лоскутке, и письмо Бакинского комитета партии, которое он должен был передать в Астрахани лично С. М. Кирову. Кожемяко тут же подпорол подкладку телогрейки и запрятал письмо…
Чуть светало, когда катер „Встреча“ вышел из бакинской бухты, и во второй половине дня подошел к причалу Саринского порта.
Кожемяко разыскал командира звена гидропланов Кропотова. Тот вызвал пилота.
Зеленый двукрылый гидроплан раскачивался чуть поодаль от причала. Пилот в черной кожаной куртке и таком же шлеме, поверх которого блестели большие очки, еще раз вместе с Кропотовым уточнил по карте маршрут полета, спрыгнул в подчалок. Забравшись в кабину, он надвинул очки на глаза. Мотор зачихал, лопасти лениво задвигались в обе стороны, засверкали на солнце, как прозрачное крыло стрекозы. Ветер, поднятый пропеллером, погнал по воде рябь.
Пилот помахал рукой, гидроплан взвихрил воду и стал набирать ход. За поплавками потянулись две пенные полосы.
Вот гидроплан оторвался от воды и стал набирать высоту. Вскоре он скрылся из виду.
Оставшиеся на причале уселись на пустые снарядные ящики, закурили, приготовились ждать. Время тянулось томительно долго. Прошел час, прошел другой…
Наконец самолет вернулся. Пилот ступил на причал, сорвал с головы шлем с очками и устало опустился на ящик.
— Мотор перегревается, два раза садился в море. До Баку не дотянет, не то что до Астрахани.
— Плохо дело, — сокрушенно покачал головой Кожемяко, глядя на гидроплан, на катера и большие рыбачьи лодки.
Рыбниц было много, и их высокие мачты торчали, словно лес голых деревьев. Такого типа лодки называли „туркменками“ и „астраханками“.
— Слушай, Кропотов, ты можешь зафрахтовать или купить рыбницу?
— Думаешь на рыбнице до Астрахани дойти?
— Не возвращаться же в Баку ни с чем!
— Да ведь в море англичане или деникинцы схватить могут.
— Могут, — согласился Кожемяко и призадумался, докурил самокрутку. Потом сказал: — В штормовую пойдем. С попутным ветром. В штормовую парусники летят, как „летучий голландец“. А корабли в тихую гавань спешат. С Каспием шутки плохи.
