Каждый вечер в синих сумерках над литыми скульптурами кружились стаи крикливых галок, и тогда казалось, что запряженные в колесницы звери оживают, поднимают свои бронзовые головы и грозным рычанием отгоняют назойливых птиц.
Этот театр бесконечно дорог мне. С ним связана самая прекрасная пора моей жизни — пора творческой молодости.
Мне дорого все, что напоминает о годах учения в студии театра, о первых шагах на его сцене, о моих учителях и наставниках, о плеяде замечательных певцов.
В те, теперь уже далекие пятидесятые годы, залечив раны войны и оккупации, обновленный, помолодевший, полный жизненной энергии Софийский оперный вступал в период своего блистательного взлета. В расцвете дарования находились такие корифеи театра, как Михаил Попов и Христо Брымбаров, Илия Иосифов, Георгий Белев и Михаил Люцканов, Илка Попова, Надя Тодорова и Райна Михайлова, победоносно завоевывали вершины славы Дмитрий Узунов и Никола Николов, набирали силу подающие надежды Юлия Винер и Николай Гяуров.
Среди певцов старшего поколения самой колоритной фигурой был ветеран болгарского оперного искусства — Петр Райчев, или Петр Стоянович Райчев. Он любил, когда к его имени прибавлялось практически не существующее в болгарском обиходе отчество, так как считал себя в какой-то степени и русским певцом.
В студии Райчев вел класс вокала, вводил молодых певцов в поставленные им спектакли.
Студийные занятия мне удавалось совмещать с обязанностями заведующего отделом культуры издававшейся в Софии газеты "За Советскую Родину" — печатного органа проживавших в Болгарии советских граждан. У меня сохранилось интервью, которое я брал у Райчева лет тридцать тому назад, в канун его шестидесятипятилетнего юбилея.
"…Я не преувеличу, если скажу, что моя жизнь напоминает увлекательный роман. Она насыщена калейдоскопической сменой событий, встреч, впечатлений.
Мой отец был отчаянным русофилом. Когда я просил его рассказать что-нибудь о России, то он обычно отвечал мне единственным русским словом, которое знал:
— Большой!
И этим было сказано все!
Моя певческая карьера началась в. Москве. В 1908 году я был принят в Московскую консерваторию в класс профессора Умберто Мазетти. С первого же дня меня отечески стал опекать добрейший из добрых и заботливейший из заботливых Михаил Михайлович Ипполитов-Иванов.
По окончании консерватории я был направлен дирекцией Большого театра на специализацию в Италию. Мне была определена месячная стипендия в размере двухсот рублей. Это были деньги немалые.
