Не скрою, глядя на эту внешне невзрачную книжку, я всегда испытываю чувство большого морального удовлетворения. Я рад, что именно этот экземпляр, в своем роде единственный и неповторимый, вернулся на Родину. Он странствовал долго. На его первой странице ясным, четким почерком Навроцкого написано: "Достопочтенному председателю Болгарского народного собрания Федору Ивановичу Тодорову в память посещения им града святого Петра в июле 1895 года от автора". Эта уже сама по себе интересная дарственная надпись является ключом к другим трем автографам Навроцкого.
Зная о том, что подаренная им Тодорову книга навсегда уходит из России, Навроцкий вписал на ее страницах запрещенные цензурой строки.
К чему же могла придраться царская цензура? Что нашла она предосудительного и преступного в поэзии Навроцкого?
В стихотворении "Смерть Петра Великого" изъято восемь строк.
…Близок последний час Петра. Смерть не страшит его. Его тревожат тяжкие думы о судьбах России. Кто станет преемником всех его великих дел и трудов?
"Кто ж? Жена?
Подругой верною она
Была мне долго; но не ей,
Следует вписанная рукой Навроцкого одна строчка:
Рабе — наложнице моей,
Меня на царстве заменить!
Когда дерзнула изменить
Ты даже мне…" И вспомнил он,
Как, до безумия взбешен
И скор в решении своем,
Повез ее в санях, вдвоем,
На место лобное и там,
Страшася волю дать словам,
Взглянув, как зверь в глаза жены
При свете трепетном луны,
Но, сотворив невольно крест,
Ей молча указал на шест,
Где выделялась на конце
С улыбкой мертвых на лице,
И виновата и права
Отрубленная голова
Красавца Монса. — "О, когда
не побоялась ты Петра!
То без меня, уверен я,
Ты не управишься одна
Ни с государством, ни с собой,
И не царицей, а рабой.
Семь запрещенных цензурой строк вписаны Навроцким:
Ты бросишься в конце концов
В объятья дюжих молодцов
Из иноземцев иль княжат,
Или откормленных солдат,
Которым вожделенья страсть
Отдаст империю во власть
На расхищенье и позор!
Нет, не тебе отдам!..
В следующем стихотворении "Две жертвы", рассказывающем о гибели шлиссельбургского узника Ионна VI Антоновича, Навроцким вписаны три строчки и восстановлена последняя, значительно смягченная цензурой:
Так жил бедняк; так жил он долго, долго.
То есть, не жил, а изнывал, томился,
Скорбел, страдал, не ведая за что…
И, наконец, в один морозный день,
Когда Мирович вздумал попытаться
Освободить его с ничтожной горстью
Своих солдат и выставить безумца
Противником, кому ж? — Екатерине!
Тогда решилась, наконец, судьба
