Авторитет Блакитного в те годы был огромен — и не только среди "своих", среди того актива, который он так умел найти и организовать во всех областях искусства и культуры, но и среди всяческих соперников и противников в области художественной и культурной жизни. Авторитет Блакитного не подвергался сомнению и среди врагов, с которыми он нещадно воевал.
Культурные и литературные соперники в рядах тогдашней революционной фаланги ("Плуг" с плужанами и "самим папашей" Пилипенко; "Аспанфут" или немного позже "Комункульт" со всей своей "новой генерацией" футуристов во главе с Михайлем Семенко; МОБ, то есть "Мистецьке об’єднання "Березіль"[9], со всеми своими тремя или четырьмя "мастерскими" под руководством Леся Курбаса; Пролеткульт со своими мальчиками в клетчатых кепках; УАПП, МАПП, ОАПП) не соглашались со взглядами Блакитного и с программой "Гарта", программу "Гарта" отвергали, с Блакитным ожесточенно спорили, но уважали безоговорочно.
Все "попутнические", как тогда говорили, группы — от "Ланки"[10] и "неоклассиков" с Зеровым во главе и даже до "зубров" националистического традиционализма во главе с лукавым Ефремовым — очень не любили Блакитного, но… считались с его авторитетом.
Однако серьезно ошибется литературовед наших дней, если, изучая творческий процесс двадцатых годов, и в частности мысли и дела Василя Блакитного, придет к выводу о некой "авторитарности" его имени, его положення на фронте украинской советской культуры в двадцать третьем, четвертом и пятом годах.
Нет. Непризнание Блакитного, восприятие его авторитета как стеснительного, даже бунт против него были, и как раз рядом, среди самого близкого окружения. Не с одним лишь Хвылевым возник у Блакитного в те годы конфликт, а со многими… гартовцами; и конфликт этот чем дальше, тем все больше рос и углублялся, приведя почти к полному разрыву, — уже в последние дни жизни Василя. Василь это знал, болезненно на это реагировал — и выздоровлению его это отнюдь не способствовало.
Конфликт с частью членов "Гарта" шел у Блакитного не по идеологической линии. В этом конфликте больше всего было недовольства "единоначальствованием" Блакитного в организации. Целенаправленность и настойчивость Блакитного воспринимались как "деспотизм". Ребятам хотелось бы больше "демократии", "запорожских вольностей" — анархии, попросту говоря, а "узы" организации и дисциплина в организации тяготили их и толкали на "мятеж" против Блакитного. Но Блакитный в делах общественных, во всей своей общественной деятельности был коммунистом, и членом Коммунистической партии прежде всего. Из этого только и исходил. И это было верно, верно всегда! Иначе никакая организация не могла бы существовать (что и подтвердилось на следующий же день после смерти Блакитного — "Гарт" развалился). Но ошибка Василя — я говорю об этом теперь, уже через сорок с лишним лет, которые и меня кое-чему научили, — ошибка Василя, мне кажется, была в том, что, совершенно верно проводя партийную линию во всей своей организационно-общественной деятельности, стремясь превратить (как и всякую общественно-созидательную советскую группу) художников слова в орудие партии, Василь на практике часто придавал понятию "творческая организация" слишком жесткие рамки и формы.
