— Смотри, какой букет, — нашла она в новостях Насти фотографию и дала мне понюхать.
— Ты хочешь цветов? — снова вернулся я к своему плоскому экрану.
— У нас никогда не будет таких сюрпризов.
— Зачем ты ее будишь?
— Кого?
— Зависть, ты так красиво сидела, она так крепко спала.
— Это чувство самое ужасное из всех. Шила. Перестань. Посмотри лучше, какой красавец, — показал я ей новый российский истребитель.
— Я только начала. Почему с годами все труднее влюбиться?
— Все из-за одиночества, оно словно любимое животное. Его не бросить и отдать некому. У всех полно своего.
— Так хочется влюбиться этой весной, — наконец она посмотрела на самолет.
— Иди и влюбись.
— Конечно, как это по-мужски, послать женщину, вместо того, чтобы исполнить ее просьбу.
— Нравится? Истребитель шестого поколения.
— Ты истребляешь во мне все живое, — снова уткнулась Шила в свой экран.
— Все животное, ты хотела сказать?
— Я хотела, я хочу, я буду хотеть.
— Черт знает что, — вырвал я себя из дивана.
— А теперь ты пойдешь точить из деревяшек своих зверушек. Зоопарк какой-то.
— Раньше они тебе нравились, — достал я из ящика кладовки одну из заготовок. Это был сучок, подобранный в парке, напоминавший слона. Но настроения оживлять млекопитающее не было. Хотя психотерапевт, которого я должен был посещать, настоятельно рекомендовал от депрессии. Будто я ею страдал. «Самый верный способ снять стресс — занять руки». Я занимал. У меня была целая куча такого древесного хлама и даже появилась деревянная мечта: выточить из этих сучков и задоринок шахматы. Однако найти в лесу материал, из которого можно было бы сделать настоящую фигуру, было делом непростым, примерно, как и найти настоящую фигуру в обществе. Кое-что я уже имел, а именно: восемь пешек, две ладьи, два коня, король и ферзь. Я вернул этой армии слона.
— Раньше они были живые. Потому что раньше ты был живой.
— Куда ты? — услышала Шила, что я открываю дверь.
— Подышу.
— Далеко?
— В зоопарк.
* * *
Дома дрожали от сырого холодного ветра, словно коронки в зубах в пожилом рту, металлокерамика кровли сточилась и постарела, кое-где виден был кариес. Я проходил мимо красивого, тронутого временем особняка. Тот был на санации, стоматологи в касках сверлили и закатывали гипсовые пломбы. «Как ты?» — спросил один дом у другого. «Да, нормально, только надоело мне все. А ты?» «Я спрятался в лесах. Раньше ты стоял особняком, а теперь выглядишь ее пристройкой», — намекал он на телефонную башню, ввинченную совсем рядом.
