Этот блестящий и плодотворный ум — по мнению благорасположенного к нему его современника — был большим подлецом, большим негодяем и шарлатаном — по мнению Пушкина. Он начал тем, что был б…, потом нянькой и попал в президенты Академии наук, при своих 11 000 крепостных душ крал казённые дрова.[25] Эта запись в «Дневнике» сделана Поэтом в крайне возбужденном состоянии — книга о Пугачёве раскупалась плохо, а светская молва с удовольствием смаковала слухи о возмутительном сочинении. Так, мол, сам Уваров назвал «Историю Пугачёва». Это был 1835 год — начало травли Поэта. Ещё в мае 1834-го Пушкин, по собственному признанию, чуть было не поссорился со двором — подал прошение об отставке. Через Жуковского ему ответили: отставку примем, но запретим работать в архивах. А он только развернулся — «История Пугачёва», «История Петра», исторические заметки о русской истории, о покорении Сибири, о смутных временах Анны Иоанновны, царствовании Екатерины… Замыслы будущих произведений. А тут выбор — кнут или пряник. Он предпочёл пряник — остался в камер-юнкерах, а ему оставили архивы. Первые строфы Поэмы конца. Клубок судьбы начал разматываться с ускорением. В жизнь Пушкиных уже вошёл Дантес… Нынешний Пушкин — натянутый нерв. В народе о таких говорят «лезет на рожон». Он в самом деле лез на рожон. Какой-то уваровский лизоблюд Боголюбов во всеуслышание заявил Пушкину, что князь Репнин, кажется, принял злополучную «Оду» на свой счёт. Спичка, поднесённая к пороху. В феврале 1836 года Пушкин разражается письмом — странным для умного человека, но объяснимым для затравленного:
«Князь,
С сожалением вижу себя вынужденным беспокоить Ваше сиятельство; но, как дворянин и отец семейства, я должен блюсти мою честь и имя, которое оставлю моим детям…»
Послание фактически означало вызов Репнина на дуэль. Благородный князь учтиво разъяснил Поэту его заблуждение. Пушкин извинился. Недоразумение уладилось.
Дальнейшая судьба князя Репнина сложилась как и подобает судьбе честного человека: вернувшись из странствий по Италии и Швейцарии, он удалился от света, поселился с Варварой Алексеевной в своём имении Яготине. Он умер в 1845 году, так и не дождавшись окончания следствия. Крестьяне любили своего доброго барина и, несмотря на январскую стужу и метель, всей округой проводили его в последний путь. А через два месяца было получено заключение следственной комиссии о полной невиновности князя. Для этого российскому судопроизводству потребовалось 11 лет. Поруганная честь, достоинство, подорванное здоровье и преждевременная смерть князя не вошли в регистр судебных издержек.
