После этого в лагерь под Варшавой зачастили какие-то грузины в штатском, они говорили с пленными, показывали письма, фотографии, документы, подтверждающие, что тот указ неумолимо приводится в исполнение.
И все же, когда в начале августа немцы начали формировать из пленных грузин «Георгише легион», в него записалось всего несколько человек. Мераб и его товарищи по грузинскому полку отвергли предложение немцев, за что были переведены в зону строгого режима.
Прошло еще полмесяца, и вдруг пленные грузины один за другим стали записываться в «Георгише легион». Немцы обрадовались, уверенные, что выиграли бой за души этих людей, не подозревая, что пленные действуют сейчас по решению своего подпольного комитета. Комитет, во главе которого стоял старший лейтенант Красной Армии Автандил Мурманидзе, предложил пленным грузинам вступить в легион, получить оружие и при первом же соприкосновении с частями Красной Армии всем соединением перейти на сторону своих. Но у немцев, видимо, были другие планы в отношении легиона. Его долгое время держали в глубоком тылу, и только когда начались бои в предгорьях Кавказа, «Георгише легион» был ускоренным маршем переброшен в эту кубанскую станицу. Не сегодня-завтра его выдвинут на передовую.
— Слава богу, что ты меня сонного не прихлопнул, — усмехаясь, сказал Мераб. — Мы у себя в комитете головы ломали, как связаться с вашим командованием. Ты как раз вовремя появился, сержант.
— Вовремя! — сказал старик.
Я видел, что рассказ Какабадзе глубоко взволновал старого рыбака. То, что Василий Андреевич без колебаний поверил ему, почти рассеяло мои сомнения. И когда старик посмотрел на меня, я молча кивнул головой.
Василий Андреевич подошел к легионеру, развязал ему руки. Мераб потер затекшие запястья, достал из кармана брюк пакетик с какими-то таблетками и, заметив мой настороженный взгляд, быстро проговорил:
— Немецкая сода. Замучила меня изжога, не привык я к здешней самогонке.
— Да, пить ты не умеешь, — сказал я.
Он слабо улыбнулся.
— Давно не пил… И вот с одного стакана свалился. На улице прогрохотала телега.
— Светает, — сказал старик. — Из пекарни хлеб повезли.
Он потушил лампу и свернул шторки на окнах. Но в комнате от этого не стало светлей. Начиналось серое осеннее утро.
— Может, чаек поставить? — предложил старик.
— Там на полке еще консервы лежат, — сказал Мераб.
Старик вышел на кухню. Мы с Мерабом присели на тахту и стали обсуждать, что нам делать дальше. Мераб сказал, что гораздо проще было бы ему или другому члену комитета пойти со мной и лично переговорить с генералом Леселидзе. Но это, пожалуй, не самое лучшее решение. Немцы все время держат легион на прицеле: может, что-то пронюхали или просто мало доверяют. Внезапное исчезновение легионера всполошит немцев — начнется следствие, пойдут допросы, и, возможно, где-то нитка порвется… А там, гляди, угонят легион в другое место.
