– Понял, – кивнул Паша и крикнул: – Отбой боевой тревоги!
Ему вдруг стало нестерпимо стыдно за свою бездумную мальчишескую выходку; еще чего захотел – выехать в ночь к черту на рога без разведки маршрута, без огневого и авиационного сопровождения. Это раскрывало его неготовность принимать правильные решения, демонстрировало спешку и необдуманность своих поступков, что создавало ощущение своей неподготовленности для решения боевых задач.
Чинар, словно учуяв его состояние, сказал:
– Все так делают в первые дни, не ты первый, не ты последний, так что успокойся. Я как взрывы услышал, сразу понял, что нужно тебя проконтролировать, а то начнешь тут самодеятельностью заниматься…
– Ну, не благодарите, товарищ подполковник, – наконец-то улыбнулся Шабалин. – Все, что смог, я сделал! Да и ордена не надо, я согласен на медаль!
– Хорош болтать, Шабалин! Иди спать. Завтра с утра поедем смотреть, что там случилось. И кстати, слышишь – не стреляют. Значит, там все хорошо.
Паша вернулся в здание, подсел к «Акведуку» и вызвал «Зарю».
– Что там у вас?
– Наблюдали три последовательных подрыва, из стрелкового оружия огонь не открывался.
– Сейчас что там происходит?
– Садыки сидят в «опорнике», не высовываются. На дороге горит машина.
– Одна?
– Да, одна.
– Внимательнее там!
– Есть!
– Конец связи!
Паша снял с себя снаряжение и снова вытянулся в койке. В голову лезли разные мысли, которые мешали уснуть, и, безуспешно поборовшись с бессонницей полчаса, Шабалин решительно встал, взял «Винторез», пистолет и направился на пост «Офис», предупредив дежурного о своем уходе. Идти было недалеко.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – сказал Сергей Кузьмичев, никогда не забывавший о субординации, хотя и был он в роте, пожалуй, самым авторитетным контрактником, уже вдоволь хлебнувшим военного лиха. – За время несения службы происшествий не случилось.
– Движуха есть?
– В пределах досягаемости нет. В журнал наблюдения вписали передвижения одиночных и групповых целей в районе ориентира номер двенадцать, и полчаса назад вон там, за развилкой, на машине включались фары, секунд на десять, потом выключились. Машина стоит на месте – ее в ночник хорошо видно. И это, похоже, сейчас пылевая буря подойдет…
– С чего ты взял?
– Вон фронт идет, – Сергей махнул рукой на восток.
Там действительно происходило что-то непонятное – к темноте ночи добавилась какая-то непонятная мгла, да и в воздухе Паша чувствовал какое-то тревожное шевеление.
