Когда она исчезла, он потерял себя. Три недели – и он уже не помнит ее лица. Это самое страшное. Все забывается.
И сейчас все забудется. И уйдет эта странная ноющая боль в груди, такая, словно внутри что-то хрустнуло и осколки стекла остались. И дрожат, и задевают сердце. И дышать становится невозможно, а слезы душат и катятся, катятся.
– Юра, – произнес знакомый голос. Убер пришел. – Ты здесь?
3. Отец и сын
Каморка Юры была под платформой – в одной из типовых клетушек. Жил он тут без соседей – привилегия сына мэра. И чуть ли не единственная.
Когда Убер рассказал ему то, что узнал о смерти Марты, парень побелел.
– Мой отец хороший, – сказал Юра. – Ты не должен убивать его. Пожалуйста, не надо.
Надо было сказать, что и не собирался, но Убер промолчал. Он не хотел сегодня лгать. Не больше необходимого.
– Почему ты решил, что я его убью? – спросил Убер.
– А разве нет? Ты всех убиваешь!
Убер помедлил. «А вот тебе и правда, чертов скинхед. Ты тот, кто всех убивает». На мгновение он прикрыл глаза. Открыл.
– Он послал Марту на смерть, – сказал Убер.
Юра покачал головой. Парень был бледен, как смерть. Глаза огромные, испуганные. Запутавшиеся. Провалившиеся, темные круги под глазами.
– Нет, нет! Он пытался ее спасти.
– Спасти? – Убер поднял брови.
– Ее выбрали как избранницу Дракона. Но отец… я просил его… помочь.
«Вот оно что, – подумал Убер. – Юра просил».
– И он обещал. Ее должны были отослать на другую станцию. Все было готово. Она бы поехала. Я бы потом… приехал к ней… не знаю. Но она бы была в безопасности! Я… я…
– Не уверен, что все получилось, как задумано.
– Это все Соловей! Это все он! Мой отец… он не мог… не стал бы…
Убер промолчал.
– Скажи что-нибудь, – попросил Юра жалобно.
– Избранница дракона, – медленно произнес он, чувствуя, как на языке остается медный привкус. – Вот как это здесь называли. Это означает… – Убер помедлил. – Знаешь, что такое «шаверма»?
– Еда, – сказал Юра. Руки у него затряслись так, что пистолет выпал. Слезы полились из глаз.
Убер наклонился, поднял оружие и сунул в руку Юры. Тот судорожно вцепился в холодный металл пальцами. До боли. Убер посмотрел на него сверху вниз.
– Мне жаль, парень, – сказал скинхед.
– Я… спрошу… я… не может… быть. Чтобы он меня обманул. Пожалуйста. Я хочу… спросить…
– У отца?
Юра кивнул.
– Хорошо, – сказал Убер. – Отцам надо верить. И давать второй шанс. Я так думаю.
Он почесал лоб.
– Хотя, возможно, я ошибаюсь. Мне всего тридцать три года, я же могу ошибаться? – Он помедлил. – Кто, черт побери, не ошибался в свои тридцать три?! – Он повернулся к распятию на стене. – Ты, что ли?!
