«Давай сделаем вот так… И твоему противнику будет не очень приятно. Как говорил мой сенсей. Мы его так и звали за глаза: Мистер Неоченьприятно».
– Уберзадание для уберзольдата, однако, – сказал Таджик с нарочитым акцентом. Он часто пользовался этим приемом – как специалист, при желании он бы мог изобразить любой акцент из тридцати восьми вариантов. Этот акцент был говором простого парня из Ташкента. – Ты слюшаешь, да?
– Пошел ты, – сказал Убер, не открывая глаз.
– А ты все же послушай. – Акцент пропал.
– На. Хуй, – повторил скинхед раздельно.
– Всегда приятно пообщаться с тобой, Убер, – произнес Таджик холодно, с насмешливой вежливостью, своим обычным дикторским баритоном. И тотчас понял, что выбрал верный тон. Лицо Убера изменилось.
Убер выпрямился на койке, почесал затылок. Открыл глаза – ярко-голубые, жесткие.
– Еще раз меня пошлешь? – спросил Таджик с интересом.
– А смысл? Ты ж не уходишь.
Таджик хмыкнул.
– Ладно, что там у тебя? – поинтересовался скинхед.
– Подвиг, Убер. Вот что у меня. Под-виг.
– А я надеялся: сифилис. Но, кажется, ошибся. – Убер критически оглядел смершевца. – Это явно гонорея, причем головного мозга. У какого молодца тихо капает с конца… Детская загадка. Про самовар. Знаешь такую? Или у тебя детей никогда не было?
Таджик, он же товарищ Ким, всегда считал себя выдержанным человеком. Работа такая…
И вдруг – нахлынуло. В глазах потемнело.
Громкий стук. Таджик вдруг понял, что встал – когда? он не помнил – и отшвырнул стул в сторону. Бум! Тот с грохотом врезался в стену, развалился, щепки и куски штукатурки разлетелись по камере. На ровно окрашенной стене появилась безобразная белая вмятина.
Ярко-голубые глаза Убера смотрели на него, не мигая.
Некоторое время Таджик молчал. Затем проговорил тихо:
– Пошел ты на хер, Убер. Понял?
Молчание. Убер смотрел пристально.
– Во, слышу родные слова. – Скинхед откинулся на койке, заложил руки за бритую голову. Вытянул босые ноги, положил их на спинку кровати. Пятки у него были совсем черные от грязи. – Другое дело. А теперь рассказывай.
– О чем?! – Таджик никак не мог успокоиться. – О гонорее?!
Убер сел, размял шею, хрустнул позвонками. В глазах скинхеда загорелся зловещий веселый огонек.
– О подвиге, младший гэндальф Таджик. О твоем героическом на хрен походе за золотым руном. А за детей извини. Я не знал. И это… я тупой придурок иногда. Рассказывай про свое задание. Но сначала – о детях. Что там случилось?
Таджик помедлил. И Таджик рассказал.
