Чейза будто слегка контузило. Оно и понятно: он пошел против футбольной команды, вступившись за членов видеоклуба, – и что получил взамен? Оскорбления от этой девчонки.
Остальные стараются загладить неудобство.
– Извини, друг.
– Она не то имела в виду.
– Здорово ты его.
Брендан вступает последним:
– Не надо было этого делать, – говорит он. (Но всем понятно, что он жутко рад, что кто-то пришел ему на помощь.)
А потом все расходятся кто куда и мы с Чейзом остаемся вдвоем.
Он все еще не до конца пришел в себя.
– Я даже не знал, что у нее есть брат, – говорит он.
– Есть. Его зовут Джоэл Уэбер. Тихоня, играет на фортепьяно. Его тут так доставали, что предки отправили его в школу-интернат.
Я немного смягчила правду. Ведь Чейз не помнит, что это он первый его и доставал. Не думаю, что у него была цель выжить Джоэла из Хайавасси, но испортить ему жизнь он точно старался. Интересно, ему было стыдно, когда он узнал, что Уэберы отсылают сына из города?
Этого уже не узнает никто, в том числе сам Чейз. И что бы он ни чувствовал в связи с Джоэлом, он все равно давно об этом забыл.
Чейз обдумывает мои слова и в конце концов говорит:
– Я тоже участвовал в травле Джоэла? И еще много в чем, да? А то с чего это все вокруг так странно на меня смотрят. Не потому же ведь, что я тот дурак, который свалился с крыши.
– Дураком тебя никто не считает, – торопливо уточняю я.
– Ага, вот только умные, вроде Альберта Эйнштейна, с крыш не падают, – говорит он и задумчиво умолкает (это ему идет – задумчивый, он выглядит старше). – Ты не поверишь, как это дико, когда твою жизнь помнят все, кроме тебя самого.
– Меня зовут Кимберли, – говорю я. – Но ты обычно называешь меня просто Кимми.
Это не совсем правда, но он же этого никогда не узнает. А я всегда хотела, чтобы все – и главное, он – называли меня Кимми.
Мы пожимаем руки, как два бизнесмена при первой встрече.
– Извини, я опаздываю в видеоклуб, – говорит он мне. – До скорого, Кимми.
Я просто машу ему рукой, потому что дара речи я лишилась.
Сегодня – самый счастливый день в моей жизни. Если Чейз все забыл, значит, он не помнит и того, что мы с ним абсолютно не ровня.
А еще надо срочно записаться в видеоклуб.
Глава одиннадцатая
Эрон Хакимян
Мой отец часто говорит: «Если что-то выглядит как утка и крякает как утка, то это, скорее всего, утка и есть».
Но так не всегда. Наше что-то выглядит как Эмброз и разговаривает как Эмброз. Но это никак не Эмброз.
Не может же человек так измениться только потому, что свалился с крыши и ударился головой? Он не играет в футбол. Это еще ладно – против дурацких врачебных запретов не попрешь. Ну, еще амнезия. С ней, конечно, мутновато, но Википедия пишет, что она такая и есть.
