Вита хватала телефонную трубку, набирала первый попавшийся знакомый номер и спрашивала Васеньку, Аскольда или Александра Васильевича.
- Сколько трупов в пьесе Вилли Шекспира "Гамлет"? Не знаешь? Не помнишь? - Морошкина фыркала, подмигивала Вилли. - Ну, привет!
Она бросала трубку и, разводя руками, вызывающе констатировала:
- Не созвучны вы нашей эпохе, уважаемый титан Ренессанса! Плохо вас читают. Невнимательно.
Похоже, Вилли огорчался. Морошкина, довольная произведенным впечатлением, снимала длинные сережки, кольца, браслет и залезала в постель в вечернем платье. Назло. Уже из-под одеяла она сонно грозила кулачком Джоконде:
- Я не мещанка, чтобы трястись над каким-то там платьем! Пусть мнется. Привет всей компании!
Навестив Трофимчука, Вита поздно вернулась домой. Она приняла душ, поклевала рокфор и залезла под плед. Было около двенадцати часов ночи. Глухо урчала вода в батареях парового отопления. Отвратительный ветер бесновался где-то за окном. Спать Морошкиной почему-то не хотелось. Она, наоборот, ощутила странное желание встать и куда-то идти. Вита боролась с собой долго, но в конце концов оделась и, не понимая, зачем она это делает, пошла на улицу. На морозе ее удивление собственному поступку прошло. Вита надела варежки и деловито, быстро зашагала в неизвестном ей направлении.
Из-за снегопада не было видно домов. И города не было. Была только кружевная пелена вокруг и мягкие кочки под ногами.
- Мир не существовал, пока он мною не создан бы-ыл... - спотыкаясь, бормотала Морошкина.
Вскоре она непроизвольно остановилась. Бескрайнее снежное поле открылось ей. Низко плыла луна, хрупкая, как яичная скорлупа.
- Сюда! - позвал тонкий голос.
Вита послушно направилась к тонкому сугробу. Из норы ей протянули руку. Она подала свою и пропала в сугробе.
В темноте Морошкина добровольно отдала свои вещи - шубу, сапоги, шапку, - в чьи-то руки и взамен получила странный костюм.
- Мир не существова-ал, пока мной не создан был... - монотонно пела Вита, послушно натягивая белые чулки, штаны до колен и какой-то шелковый не то пиджак, не то полупальто.
Ее вытащили на свет. Вита блаженно улыбнулась. Хотелось лечь. Чьи-то руки оправили на ней костюм и нахлобучили на голову пудреный паричок с косицей.
- Спать хочу, - по-детски сморщилась Вита и улеглась на земляной пол.
ПАРЕНИЕ ДУХА
В это же время Павел Петрович Трофимчук сидел в комнате своей любовницы, Евдокии Никитичны. Она была на двадцать лет старше Паши и он ласково называл ее "мамуля".
