Но на пороге возник всего лишь Вадик Тырков, жизнерадостный, румяный, громогласный.
- Привет, боярин!
Я уронил чемодан.
- Чего ты смурной такой? - захохотал Тырков. - Тебе гоголем ходить надо! Лебедью белой! Ну-ка, иди сюда, брат, почеломкаемся, что ли!
Он надвинулся на меня и, несмотря на сопротивление, троекратно расцеловал. Вслед за этим потащил меня в комнату, бросил на диван и объявил:
- Значит, ситуация тебе вкратце ясна. Щуров умер. Главное - не допустить кремации.
После этого сообщения Вадик выудил из бездонного кармана большое яблоко и сжевал его.
- Яблоки для здоровья - первое дело! Пять килограммов в сутки. К этому - стакан нарзану. До ста лет доживешь.
Я не понимал ни слова, а только с ужасом смотрел, как челюсти акробата с хрустом перемалывают пищу.
Тырков по-хозяйски рылся в буфете и зачем-то считал стаканы и вилки. Я ждал, чем все кончится. Он долго гремел кастрюлями на кухне, включал и выключал воду, наконец занялся телефоном.
- Вадим, что ты делаешь? - слабо спросил я, когда Тырков начал рвать провод могучими руками.
- Не боись, боярин. Ремонт за мой счет. Дела у нас, сам понимаешь, секретные. Государственные, можно сказать, дела. Дай-ка ножницы, руками несподручно.
Разделавшись с телефоном, Валик застегнул на мне пальто, сунул в руку трешку и велел:
- Дуй в булочную. Купишь чаю и сахару. И диетический хлебец для лилипута.
- К-какого лилипута?
- Для нашего лилипута, для Женьки. У него желудок слабый, сам знаешь.
Он вытолкнул меня на площадку и закрыл дверь. Конечно, я никуда не потел, остался стоять в подъезде под лестницей. Почему, не знаю. Стоял так минут сорок, а мимо один за другим проходили знакомые люди: Гинтаревич, супруги Петровы, Сурен Гарун с Люськой, Шаранский, Пашка Сидоров, закутанный в енотовую шубку лилипут Женя Савельев. Наконец, кашляя, шаркая и пыхтя, по лестнице взобрался сам Николай Иванович, комендант цирка, "серый кардинал", как его называли. Последнее видение несказанно удивило меня - Николай Иванович появлялся на посиделках артистов в экстраординарных случаях. "Да и посиделки ли это? - засомневался я. - Нет, здесь что-то другое. Похоже на собрание". Одолжив у соседей чай и сахар, я тихо вошел в квартиру.
Из комнаты доносилось звонкое верещание лилипута. По-видимому, это была уже середина речи.
- ...Не согласен. Решение мы вынесли правильное. Мудрое решение. Есть в нем некая аура. И, несмотря на весь сюрреалистический нонсенс сложившейся ситуации, я предлагаю как наиболее оптимальную кандидатуру именно Похвиснева и никого другого.
