- Ку-ку! Ку-ку!
Я почувствовал, что он расстроился, и жалко стало девчонку. Такая старушенция вполне могла уморить ее голодом.
Когда в садике стало темно, и Машетка вся вывалялась в песке, а мы промокли от дождя, я сказал Дзанни:
- Давайте возьмем ее насовсем.
Он ничего не ответил, только погладил меня по голове. Домой мы вернулись втроем.
Хлопот мне прибавилось, но я управлялся со всем: и за молоком бегал, и стирал, и играл с Машеткой. Я ее сразу полюбил и даже стал меньше скучать по Котьке Вербицкому - времени не хватало. В три года Машетта уже умела танцевать польку и играть на губной гармошке "О соле мио..." Втайне я гордился девочкой и немного - собой, считая, что успешно заменил ей и отца, и мать. Я уже совсем было вошел во вкус родителя, но однажды, когда Машетта спала, Дзанни вызвал меня в свою комнату и, поставив у портрета ненавистного Дионисия Наталиевича, вкрадчиво сказал:
- Ай-люли, малина. Вы посмотрите на него! Какой хороший мальчик! Ты упрек всем остальным мальчикам, а также девочкам. Вероятно, ты хочешь стать домработницей? Почтенная карьера. Редкая профессия.
- Так ведь Машетта же... ребенок же... Она умная, вы не смотрите, что она еле говорит. Вас дома никогда нету... Супруги у вас тоже нету... Можно няньку, конечно, нанять, но дорого. А у вас оклад сами знаете какой... начал канючить я.
Дзанни вдруг припер меня к портрету Дионисия Наталиевича, тряхнул за плечи и взвизгнул:
- Супруга - пошлое, мещанское слово!
- Ну уж и мещанское, - не сдавался я. - Так все кругом говорят: "Моя супруга..."
- Так говорят лжеинтеллигенты! - закричал Дзанни. - Я запрещаю тебе употреблять это и подобные ему словечки! Видно, слишком часто ты стоишь в очередях за капустой - там еще не такое услышишь! Я запрещаю тебе заниматься хозяйством, запрещаю сновать между кухней и детской! Машетта не умрет без твоих обедов. Скорее даже наоборот - здоровее будет. Отныне ты займешься своим прямым делом. До сих пор я тебя щадил.
Показалось, что в спину мне грозно задышал Дионисий. Я стал рыдать, а Дзанни мгновенно повеселел, сел за рояль и начал с аффектацией играть "Ты забыл свой дом родной..." Я знал, что это означает. Я помнил свой долг всегда. Никакие рыдания не могли помешать мне. Всхлипывая, я взял с полки флейту и начал вторить ему.
...Вновь провал. Вновь несет меня в неизвестность огромная птичка и качает, и баюкает, и говорит сказки, и песни поет, но я не сплю. Верно, это кончается мое детство...
