Через несколько дней, поздно вечером, сидя уже в вагоне поезда, Астахов вспомнил печальное лицо инструктора, провожавшего их на вокзал. Теперь он знал, почему оно было таким. И ему стало жаль летчика, лишенного главного для него в жизни. Он чувствовал, что Кондик совсем авиацию бросить не в силах. А что же делать? Всю жизнь на планерах? Обидно стало, что не удалось еще раз поговорить с Кондиком по душам. Так и расстались.
Колеса стучат где-то совсем рядом. За окном проплывают огни, и кажется, что они низко-низко летят над землей… Иногда сноп красновато-золотистых искр от паровоза проносится в хвост поезда. В вагоне тишина. Товарищи спят, и только Виктор уткнулся в окно и задумчиво смотрит в темноту. Как примет их большой город? Аэроклуб?
— Почему не спишь?
Витя вздрогнул, тяжело вздохнул.
— Не хочу.
— Что тебя тревожит? О чем думаешь?
— О Михаиле Петровиче — инструкторе… Тяжело ему было провожать нас… вот так… с больным сердцем.
Астахов удивленно посмотрел на озабоченное лицо Корнеева. Значит, и ему известно. Откуда бы? А между тем, Витя узнал об этом, доверив Кондику «совершенно секретно» свою «страшную» тайну, которую можно было раскрыть только такому влюбленному в авиацию человеку, как Михаил Петрович. Тайна эта состояла в том, что Виктору было только шестнадцать лет. Прочитав объявление о наборе в планерную школу, куда принимали с семнадцатилетнего возраста, Витя попросту решил схитрить. Он убедил врача, что потерял метрики и что, хотя он не совсем вышел ростом, но на самом деле ему уже полных семнадцать. Врачебная справка была получена, и двери планерной школы раскрылись. С тех пор, в десятом классе, где он учился, Виктор казался всем не только взрослым, но и бывалым человеком, но зато курсанты добродушно подшучивали над его девичьими глазами, над нежным пушком на щеках и невысоким ростом.
Школа… Теперь все это позади. Поезд везет его в будущее, в большую, настоящую и трудную жизнь. Поезд везет его вместе с товарищами, и все они — будущие летчики, будущие хозяева безбрежных просторов.
Помимо отделений пилотов, техников, парашютистов, в областном аэроклубе была создана группа курсантов, из которых готовили инструкторов-летчиков спортивной авиации. Астахов и с ним трое его друзей — Михеев, Куракин и Корнеев, — пройдя придирчивую медкомиссию, оказались в числе курсантов этой группы. Через два дня после прибытия в аэроклуб, наголо остриженные, в новом обмундировании, они устраивались в общежитии. Окна выходили на широкую шумную улицу; издалека доносились звуки оркестра: где-то танцевала молодежь. Настроение у курсантов было приподнятое. Большие окна красивых зданий на противоположной стороне улицы горели пламенем, отражая яркий закат солнца. Мягкие тени наползали на улицу. Надвигались сумерки.
