Астахов немного знал Гаврилова: рабочий с завода, толковый парень. На земле держит себя молодцом. А в воздухе? Летчик познается в воздухе. Самый прекрасный парень на земле может оказаться совсем другим в воздухе. Сенников не любит таких, как Гаврилов: «балласт» — говорит он. Но начклуба не считает, очевидно, Гаврилова балластом. Кто из них прав? Инструктор должен решить это. Петроченко решил — отчислить. Но это, действительно, легче всего.
Закончив полеты, Астахов познакомился с характеристикой Гаврилова, которую взял из личного дела в штабе. Характеристику писал инструктор Петроченко. В конце стояли две резолюции: Сенникова — «отчислить» и начальника аэроклуба — «обучение продолжать».
— Ну что же, попробуем…
На следующий день самолет Астахова задержался дольше обычного на линейке перед взлетом. Курсант Гаврилов торопливо пристегивал шлем.
— Не торопитесь! — мягко сказал Астахов. — Управляйте самолетом, как умеете. От вашего спокойствия и выдержки зависит многое.
Не впервые слышал это Гаврилов. Его широкая, коренастая фигура говорила о силе и выносливости, но лицо выражало полную растерянность.
Астахов отмечал про себя излишнюю торопливость при посадке в кабину, особую тщательность, с которой пристегивались привязные ремни.
— Готов, товарищ инструктор!
— Не совсем, — спокойно ответил Астахов. — Соедините ухо с переговорным шлангом.
Курсант виновато улыбнулся и, нащупав под сиденьем резиновый шланг, присоединил его к шлему.
— Осмотритесь еще раз.
Теперь уже голос Астахова был суше, строже. Курсант оглянулся кругом, задержал взгляд на приборах и приготовился к запуску…
Через несколько минут самолет, подпрыгнув в середине разбега, отделился от земли и легко взмыл вверх. Астахов мягко держался за управление, привычным взглядом осматривал воздух. Самолет быстро набирал высоту.
Неуверенная рука курсанта и незначительная «болтанка» нарушали устойчивое положение в воздухе.
— Прекратите набирать высоту!
Голос Астахова в ушах Гаврилова прозвучал неожиданно резко, врываясь в однообразный шум мотора.
Повернув в сторону аэродрома, который был виден далеко внизу, Гаврилов осторожно накренил самолет, вводя его в вираж. Горизонт поплыл мимо, поднимаясь все выше и выше. Серой массой земля пошла навстречу. Увеличилась скорость.
Энергичным движением Астахов вывел самолет в горизонтальное положение.
Гаврилов весь сжался, ожидая резкого обвиняющего голоса. Но его не последовало. Самолет, набрав высоту, снова полетел в сторону аэродрома.
