– Нет, мне нужно… – резко выдал Ревон, вспоминая о черном маге, но ликви, целующая его в шею, успокоила:
– Не волнуйся, Варальд не сможет причинить вред на нашей земле, даже если попытается.
– Я чувствовал его гнев, – недовольно процедил никтрот, чувствуя, как по телу прошла невероятная мощная волна возбуждения.
– Потому что наша земля вызывает лишь те чувства, которые каждый испытывает в своем сердце, пусть и прячет их не только от всех, но и от себя.
– Но…
– А твое время не пришло, – усмехнувшись, выдала младшая сестра, продолжая вызывать страсть, предназначенную истинной паре. Убрав руку, жадно взяла член в рот, умело лаская, отчего Ревон позволил себе забыться…
***
Раним утром Конер все же решил оставить на несколько минут Лари, чтобы попросить у дочерей провидицы чай и хоть какую-то еду, чтобы накормить свою очаровательную драконицу. Проходя мимо покрывала Ревона, непонимающе уставился на пустое ложе, что его очень удивило. Он не видел, как друг уходил, а ведь дракон не сомкнул глаз.
Выйдя из хибары, обратил внимание, что буря стихла, и тут же стал свидетелем обычной, но в тоже время невероятной ситуации с его другом, который, как оказалось, видимо тоже не спал.
Ревон стоял на поляне и с особым энтузиазмом целовал ликви, отвечающую охотно и дико. Когда они оторвались друг от друга, девушка что-то прошептала ему на ухо.
Хлопнула дверь, и из хижины провидицы вышла вторая девушка в сером шерстяном платье с полным подносом, накрытым полотенцем. Оказавшись напротив обнимающейся пары, отдала сестре тару, а сама накинулась на губы никтрота.
Дракон отвернулся, как никогда поражаясь Ревону. Взглянув на чистое весеннее небо, что уже не удивляло, посмотрел на землю, где таял снег. Удивительная природа на проклятых землях – бурная и необычная, не подчиняющаяся правилам и законам Гильдорга.
Услышав шаги, повернулся и увидел довольного Ревона, несущего поднос, а девушек уже нигде не было видно.
– Вижу, ты время зря не терял, – заявил дракон, ухмыляясь.
– Что поделать, раз я так неотразим, что обворожительные ликви не могли устоять, – нагло заявил он, вручая поднос другу. – Это твоей красавице, ее… другу и тебе.
Своей фразой молча передал дракону свои опасения, не прерывая взгляда при этом. Конер кивнул, а потом направился с подносом в дровник. Заметив, что Ларисинья уже проснулась, сидит на покрывале и смотрит в сторону, а в воздухе витают ярость, гнев и разочарование, нахмурился. Варальд же, как дикий зверь метался по помещению, сжимая кулаки, чем вызывал у дракона неимоверное желание выкинуть его отсюда, немного подправив недовольный оскал.
