— Хови? — сказала она, глядя на пожилого.
Потом снова взглянула на молодого, и вдруг вскрикнула:
— Глинок! О, Глинок! — да так громко, что падчерица позади испуганно замерла. Травинка распахнула ворота, и заключила его в объятия, повторяя сквозь рыдания:
— Братик, братик!
— А это ты, действительно ты, Лилия! — отвечал парень сквозь смех и слезы, пытаясь выбраться из объятий.
Внезапно она отодвинулась, судорожно взяв его за плечи, и сказала:
— Ты ведь ещё не ходил туда? Он тебя узнает…
— Нет, нет, конечно я там не был. Однако, мне грустно, что я нашел тебя в таком месте.
Она удивленно оглянулась, словно не понимая, что за место он имеет ввиду.
— Ты вернулся. — сказала она. — Ты здесь. Ты сдержал слово. О, как же, как же я тосковала по тебе!
Она вновь отстранилась и окинула его взглядом, полным удивления и гордости.
— Мужчина. — с восторгом сказала она, обняла его и поцеловала. Затем, взяв за руку, ввела в дом.
Хови проследовал за ними до порога, и там замер, не решаясь войти. Клеверок, коренастая и круглолицая, спокойно и любопытно таращилась на него от угла дома, а он безучастно и терпеливо выдерживал этот взгляд.
Войдя в дом, Травинка вновь взяла брата за руки. Она вся сияла от радости, что могла видеть его, и прикасаться к нему, и говорила, говорила.
— Хови должен уехать. — сказала она. — Люди узнают его, и сразу поймут, кто ты. А тебя одного ни за что не узнают. Только Он тебя узнает. Как же ты изменился! А каким малышом был! Словно бельчонок! Помнишь, я называла тебя Бельчонок? А ты называл меня Гора, потому что я усаживалась на тебя, когда мы играли.
Он улыбнулся и кивнул.
— А теперь — взгляни на себя. Такой же высокий, как Отец, и с такими же плечами! О, Глинок! В последний раз я была счастлива в тот день, когда корабль вошёл в бухту. Все эти годы — я думала о вас, ни дня не провела без вас обоих. Ни часа. Но теперь ты здесь, мой корабль, мой меч, брат мой! Ты сдержал слово! Теперь мы можем восстановить справедливость. Одна бы я никогда, никогда не справилась. А вместе мы сделаем то, что должно. Ты за этим и приехал, я знаю. Восстановить справедливость.
— Да. — ответил он. — Я смогу это сделать.
Они были очень похожи сейчас, стоя в сумрачной, плохо освещенной комнате. Сестра была не такой высокой, но такой же крепкой. Он был красив, брови его выгибались дугой, а под ними сиял взгляд темных глаз. У неё же лицо было крупноватым, брови — прямыми, а взгляд — грустным и серьёзным. Но схожесть была в линиях рта и носа, в движениях и повороте головы. Взяв её руки в свои, он взглянул на них и снова рассмеялся:
