– Чижик, а ты когда-нибудь на лыжи вставал, тянул ноздрями мороз с привкусом спелой кедровой шишки? – все-таки уточнил я у него.
– Сволота! Все бездари, а я – Сальвадор Дали! – звякнул бусами тот.
Удовольствовавшись постоянством неудавшегося авангардиста, мы наскоро перекусили и, от греха подальше, покинули дом кинематографической скорби. Больно уж чесались у моей нежной голубки крылышки проломить пустую башку Б…ка подаренной ему бутылкой.
По пути домой, в машине, меня захлестнула волна нежности. Я вспомнил лес, уходящую влево лыжню и осмысленные глаза своих соотечественников, укрывшихся в чаще от дьявольской несвободы мира. Я тронул губами кончики пальцев на руке возлюбленной и сказал:
– Каре миа! Я видел страны и людей, я кушал мозг обезьяны и катался на страусах, но разве это сравнимо с гулким перестуком березовых почек?! Разве есть что-либо более категоричное для здравого смысла, чем лыжная прогулка?! Я горжусь собой! Будешь ли ты рядом в следующий уик-энд, сладкая боль моя?!
– Каре миа! – шепнула она. – Я, конечно, буду рядом, сверхзвуковой мой!
Когда-то я мечтал о коньках. Недолго. Мне их купили. Потом я мечтал о женщинах. Тоже очень недолго. Потом я перестал мечтать и перешел к доверию. Я доверял математичке Белле Васильевне, и она мне ставила двойки. Я доверял военкомату, и он меня отправлял в армию. Я доверял каждому придорожному указателю. Потом перестал доверять, и у меня начался Великий пост. Так что вчера, расцеловав каждый локон на голове своей нежной лани – супруги Оксаны, я потрусил чреслами в сторону гастронома в поисках банки фасоли и батона хлеба «Ароматный».
Хотелось себя изнурить, чем, собственно, я и занялся. Прежде всего мое изощренное сознание представило мне реестр нелюбимых постных блюд, засим последовал неудобоваримый распорядок дня, исключающий отдых и высыпание, на десерт было предложено критическое отношение к собственному творчеству, что было сложнее всего вышеупомянутого, поскольку писал я всегда озорно. Но нет ничего невозможного, и я начал поиск механизма самобичевания. Вскоре стало ясно, что для достойного отчета перед вечностью мне как минимум необходимо судорожно лакать водку, что гарантировало понижение уровня профпригодности, проводить как можно больше времени с кумом Мишкой Ефремовым и своими закадыками Андреем Орловым и Гариком Сукачевым, что привело бы к полному физическому и психическому истощению, а также исключить из своего рациона всю постную пищу и ограничиться хорошо прожаренной свининой, печеным вальдшнепом и сытной порцией устриц – для пресечения псевдоподвижнических иллюзий.
