Мне кажется, что этот голос дрожит, и я вижу лохматую фигуру Фелисьена, с головы до ног покрытого снегом, на краю снежной ямы, в которой свернулся я. Он старается поднять мне голову. Маленький Эква бродит, утопая в сугробе возле него. Они относят меня, бессильного и спокойного. Тут я различаю, во время перерывов бури, сильное гудение автомобиля.
Через несколько времени я лежу под палаткой. Меня оттирают снегом и разминают. Кто-то вливает мне в рот что-то теплое, подкрепляющее силы. Я жадно глотаю и чувствую, как новая жизнь начинает быстро пробегать по моим жилам. Смутно различаю лицо Надежды, очень бледное, с выражением тяжелой заботы. Я пытаюсь улыбнуться, но впадаю в сон.
Проснулся в теплом купе. Мы стоим. Через оконце ничего не видно. Покрывает его иней и слой снега. Я чувствую новые удары вихря, которые потрясают автомобиль. Так буря еще не прошла? Надежда сидит у моего ложа, как сестра милосердия. Ее тонкий профиль — это первое, что я замечаю. Видя, что я проснулся, лицо ее озаряется искренней радостью. Я чувствую себя крепким и здоровым, никакой боли.
— Благодарю вас, Надежда, вы лучшая девушка в мире.
Она задумчиво и серьезно улыбается, словно терпеливо слушает речь ребенка.
— Я был страшно неосторожен. Страшно глуп! Не будь вашей собаки…
— О, Гуски молодец, — ответила она. — Мы уже были убеждены, что вас больше не увидим. Отказались и от надежды… А как убивался Фелисьен!
— Фелисьен… он хороший малый!..
Надежда поправила подушки у меня под головой. Э, да тут Гуски! Он сидит у постели с приподнятыми ушами; глаза у него так и играют от удовольствия. Я глажу славное животное, которое чувствует от этого бесконечную радость.
— Долго ли я был там? — робко спрашиваю я, обращаясь к замерзшему оконцу.
— Двое суток…
— Двое суток? И это возможно? Как же можно выдержать и не замерзнуть?
— Вы лежали, словно в снеговом футляре, где держалось немного вашего тепла. Настоящая, естественная снеговая хата! Когда буря спала, собака отыскала вас чутьем, разрыла снег и привела помощь. А знаете, где вас нашли?
— Ну?
— Меньше шестидесяти шагов к западу от машины.
— Так! Это называется погибнуть на пороге дома.
Мы замолчали.
X.
Только на третий день к вечеру буря совсем успокоилась. Ветер выровнял поверхность снега, как эмаль. Вокруг автомобиля образовался громадный сугроб. Потребовалось несколько часов упорной работы лопатами, чтобы освободить засыпанную машину. А потом мы немедленно вновь отправились в путь.
