. Их назначение аналогично назначению «капсул времени» в современной культуре, такие депозиты с начала бронзового века делались и в Месопотамии. Предположительно цель состояла в том, чтобы гарантировать, что боги и будущие поколения узнают о величии и щедрости фараона (или строителя); кроме того, по плашкам можно определить дату завершения строительства здания или статуи.
Уникальность плашек в Микенах состоит в следующем: они действительно уникальны для бассейна Эгейского моря. Более того, из всех мест древнего Средиземноморья они обнаружены только в Микенах, подобных фаянсовых плашек с именем Аменхотепа III попросту не встречается за пределами Египта. Первые фрагменты в Микенах были найдены и опубликованы греческими археологами еще в конце 1800-х и начале 1900-х годов; тогда считалось, что плашки «фарфоровые», а имя Аменхотепа не опознали и не расшифровали. Другие плашки были найдены впоследствии, в том числе видным британским археологом лордом Уильямом Тейлором в культовом центре[129] в Микенах. Самый «свежий» фрагмент обнаружен всего несколько лет назад на дне глубокого колодца в Микенах археологом из университета Беркли Кимом Шелтоном.
Ни один из фрагментов не соответствует, так сказать, оригинальному контексту — то есть мы не имеем ни малейшего представления о том, как они первоначально использовались. Но сам факт того, что они обнаружены в Микенах (и больше нигде), означает наличие особых отношений между этим поселением и Египтом во времена Аменхотепа III; вдобавок в Микенах найдена и ваза Аменхотепа III, а также два скарабея его жены царицы Тии. Учитывая, что данный регион располагался на периферии — на самом краю — известного, цивилизованного мира, с которым Египет поддерживал контакт в тот период, корреляция этих предметов с названиями из «эгейского списка» позволяет предположить, что имело место некое необычное с точки зрения международных связей событие в правление Аменхотепа III.
«Импортные» египетские и ближневосточные предметы, найденные на побережье Эгейского моря, выявляют интересную закономерность, возможно, как-то связанную с «эгейским списком». Минойский Крит, по-видимому, оставался основным пунктом назначения в пределах Эгейского моря для торговых маршрутов из Египта и с Ближнего Востока на протяжении по крайней мере начала четырнадцатого столетия до нашей эры. Впрочем, поскольку предметы из Египта, Ханаана и с Кипра найдены на Крите приблизительно в равных количествах, вполне возможно, что товары из Египта больше не являлись доминирующей категорией с перечне грузов купцов и торговцев, что курсировали между Критом и Восточным Средиземноморьем, как это было в предыдущие столетия. Если египетские и минойские посланники и торговцы господствовали на эгейских маршрутах в предыдущий период, то теперь их, скорее всего, потеснили и даже вытеснили торговцы из Ханаана и с Кипра.
