Она была высокой, хотя Марку не доставала и до плеча. Смуглая и худощавая, с черными волосами чуть ниже плеч. Виски серебрила седина, которую женщина не считала нужным прятать магией. Холодный взгляд темных глаз; брови, изогнутые высокой аркой; вытянутый овал лица с острым подбородком — так в детских сказках рисовали злых ведьм. Женщина словно сошла со страниц книги.
Выглядела она лет на сорок. Марк — не старше тридцати пяти. На самом деле ему было больше трехсот лет, а женщине — меньше двухсот. Просто он был настолько сильным магом, что его старение остановилось раньше, чем у большинства магов. Обычно все чародеи-долгожители выглядели на сорок-сорок пять лет.
Марк подавил нарастающее раздражение и невозмутимо подтвердил:
— Старею, Оршава. Найди замену. Еще пара атак Дорамон, и Тессо не спасти.
— Мы ведь можем положить этому конец… — вкрадчиво молвила Оршава. — Создать из твоей отдачи резервуар. Накопить силу и… покончить с Дорамон одним ударом раз и навсегда. Нужен лишь подходящий резервуар.
Оршава играла с огнем. А ведь должна понимать, что в таком состоянии он опасен как никогда. Нарочно добивается, чтобы он сорвался?
Марк собрал в железный кулак все знаменитое самообладание Великого Магистра Ранду. Ответил как можно тише и спокойнее:
— Мы обсуждали это. Шансы минимальны, а риск слишком высок. Подходящий резервуар — слова, за которыми стоит бесценная жизнь члена ордена.
— Марк, любая из женщин Ранду счастлива рискнуть, если есть хоть минимальный шанс разделаться с Дорамон, спасти весь орден! Любая, и не одна! От послушниц до старших магистров. Даже я.
Сквозь пыл и воодушевление в ее голосе прорезались нотки похоти. Марк прекрасно видел чувства, что скрывались за ее самоотверженностью. Готовность принести себя в жертву, вынести мучения отдачи ради того, чтобы пережить с ним близость. Даже такую: по расчету, через боль…
Гнев, ярость, раздражение отступили в тень. Их место заняла снисходительная жалость к Оршаве. И мужское самолюбие, удовлетворенное тем, что его желают даже те женщины, которые никогда не станут желанны.
В повседневности Марк никогда не позволял себе таких мыслей и чувств к чародейкам ордена. Но магическая отдача обнажала в Великом Магистре типичные мужские слабости. Делала его по-человечески уязвимым.
— Моя верная Оршава. Прости. Я не приму от тебя такой жертвы.
— Ты просто не видишь во мне женщину, — бросила Оршава без страха и стеснения.
Самообладание и контроль вновь одержали верх. Марк подобрал достойный, уважительный ответ:
