— Точно. А как ты думаешь, все фундаментальные прорывы, претендующие на лидерство такого масштаба, — Котлинский, не оборачиваясь, указывает большим пальцем себе за спину, где висит карта этого мира, — у нас движутся сами по себе или к ним всё-таки будут пытаться примазаться сильные мира сего?
— Судя по вашему, вопросу, будут пытаться? — вопросительно смотрю на Котлинского. — Мне раньше в таком виде этот вопрос в голову не приходил. Я, честно говоря, больше думал о научной и технической части. Полезность же очевидна. Да и в мире этого, видимо, никто сделать не сможет именно потому, что организм оперирует не только химией обменных процессов. А ещё и физикой, синхронизацией частот тканей. А кроме нас…
— Саня, я сейчас не о науке, — перебивает меня Котлинский. — Давай заново. Допустим, у тебя всё получилось. Допустим, я нашёл на это деньги…
— Я в доле. Найду варианты. — Врезаюсь.
— Не перебивай! Допустим, мы с тобой нашли на это деньги, в Шри Ланке отработали методику, растиражировали результат и доказательно подтвердили, что он работает. Вот как ты думаешь, на территории нашей с тобой страны на нас будут смотреть, как на чужую собственность? И уважать наши интеллектуальные права, трепеща от гордости за нас? — Котлинский сверлит меня взглядом. — Как сам думаешь, к нам попытаются влезть? Или наша автократия будет уважительно смотреть на нас со стороны?
— Попытаются разделить с нами «славу и успех»? Судя по вашему вопросу?
Котлинский неожиданно громко и весело смеётся, не останавливаясь минуты две. Потом отвечает:
— Саня, я сейчас одну вещь скажу, только ты больше нигде этого не упоминай. И не обижайся… На твоём земельном участке ползают кроты. Они тебе до этого момента особо не мешали, плюс были причины с ними считаться. Однажды ты обнаруживаешь, что у твоих кротов прямо под твоим окном — золотая скульптура. Ну или сапфировая… Которой они, как-то в обход твоего контроля, обзавелись за то время, что ты прилёг отдохнуть ночью. Ты будешь делиться с кротами драгоценностями? Твоими драгоценностями, которые находятся на твоём участке, на котором кроме тебя иного Хозяина нет и быть не может?
— Мы же не животные? — спокойно и вопросительно смотрю на Котлинского. — А они не хозяева участка. А выбираемые нами по Конституции менеджеры, которым мы временно делегируем нашу власть в стане?
Котлинский молча наклоняется через стол, хлопает меня по плечу два раза. Затем встаёт, подходит к открытому окну и отвечает, не поворачиваясь назад:
