Я, не смотря на внешнюю удалённость на десяток метров от «наших» китайцев, всё это время внимательно наблюдаю за ними. Пытаясь понять, как в принципе бороться с этим вирусом.
К сожалению, моих скромных познаний окружающего мира хватает, чтоб понять: самое конструктивное сейчас — это набраться терпения.
Моего более чем скромного статуса не хватит даже на то, чтоб привлечь к проблеме внимание. Дот того момента, как… с моей точки зрения будет уже поздно. Или почти поздно.
Вся надежда — на неизвестного соратника Кузнеца. Который обитает где-то рядом и должен вот-вот появиться.
От нечего делать, чувствую себя обычным уличным зевакой и отмечаю два момента: пограничный старший лейтенант переговорил с кем-то по мобилу и исполнился какого-то явно положительного предвкушения. Плюс, он зачем-то отобрал у сержантов китайские стволы, китайские удостоверения и держит всё это у себя. При этом поминутно оглядываясь через левое плечо на служебную шоссейную дорогу, по которой внутри Зоны можно ездить только служебным машинам. Интересно, что это с ним?
Второй момент, который я замечаю, это порядок связи китайцев. Поначалу, со своих телефонов звонили они. И по радиостанции тоже первыми кого-то вызывали они. Но это было вначале, а сейчас всё поменялось с точностью до наоборот: звонят только им, причем так часто, что их телефоны чуть не дымятся. Плюс какой-то явно дублирующий обмен по радиостанции: в моменты вызова по радио, их эмоции излучают тоску и рутину. Как у наших учителей в лицее, когда они вынуждены что-то элементарное повторять несколько раз. Вот при многократных повторениях материала, у наших учителей точно такие эмоции.
Дополнительно; если вначале наши пограничники были на взводе, а китайские полицейские — олимпийски спокойны, то сейчас их как будто поменяли местами: наш старший лейтенант мало что не цветёт (с документами и стволами в руках, в ожидании какого-то комиссара), а китайские полицейские светятся какой-то тоской и безнадёгой. Интересно, неужели это они на рутину так реагируют?
В этот момент у меня звонит телефон. Номер незнакомый. Беру трубку, чтоб ответить, но абонент тут же отключается.
Слава богу. Кажется, можно начинать сдержанно радоваться. Из технического просвета между зданиями на площадь с дальней от меня стороны выходит мужик лет тридцати — тридцати пяти, в джинсах и джинсовой рубашке. Он прячет в карман свой телефон, с которого, видимо, только что набирал мой номер и уверенно направляется ко мне.
